Сборник - Святая Олимпиада и другие диакониссы древней Церкви

«Многие из приступивших к этому подвигу (девству), – пишет Златоуст Олимпиаде, – не побороли страсти к щегольству в одежде, но были пленены и покорены ею даже более, чем мирские женщины.

Не говори мне того, что они не носят на себе золота, не одеваются в шелковые и шитые золотом платья и не имеют украшенных драгоценными камнями ожерелий. Что всего тяжелее, что особенно ясно обнаруживает их болезнь и властную силу страсти, это то, что они всеми мерами старались посредством простых своих одежд превзойти украшение облеченных в золото и в шелковые платья и таким образом казаться более них прелестными, не считая это безразличным делом, а как показывает сущность, занимаясь делом гибельным и вредным, ведущим в глубокую пропасть» 26.

По мнению одного знатока древней истории Церкви, «святой Иоанн Златоуст обличает здесь тех, кто выставлял на вид свою, так сказать, искусственную простоту в платье. Ибо некоторые лица хотя под предлогом простоты и носили узкую, черную нижнюю одежду, того же цвета плащ и обувь, но при этом старались копировать собой некоторых лиц, изображенных на античных картинах» 27.

Конечно, были и добродетельные девы из посвятивших свою жизнь Богу, но их, к сожалению, было немного. Созомен, историк IV века, с великой похвалой отзывается об одной добродетельной деве, Никарете, современнице святой Олимпиады. Она была уважаема и святым Иоанном Златоустом, который не раз предлагал ей сделаться настоятельницей посвященных Богу дев. По глубочайшему смирению своему она, однако, отказалась и от этой чести, равно как и от звания диакониссы.

Что касается вдов, то и последние не отличались добродетелями. Находились среди них такие, которые были известны интригами; они втирались в богатые семьи, ссорили одних, примиряли других, стараясь во всем этом найти свою собственную выгоду. Бедность некоторых вдов и престарелый их возраст давали крайнюю свободу их языку, и они услаждались сплетнями и злословием. Из-за этого своего недостатка они часто оставляли те дела, какие им рекомендовал святой Златоуст, а именно: воспитание детей и гостеприимство, – на что он смотрел как на главные их обязанности.

Но были среди них и достойные личности, о которых Златоуст отзывается с величайшей похвалой. Они безропотно, с редким душевным равновесием умели сохранять кротость и покорность воле Божией и тогда, когда им давали какой-нибудь обол 28, и тогда, когда совершенно отказывали в милостыне. Питаясь подаяниями Церкви, они молились за благотворителей и творили псалмопение и днем и ночью, как замечает Златоуст.

Впрочем, богатых женщин и вдовство не освобождало от пороков. Многие из них пребывали во вдовстве не для того, чтобы отрешиться от жизни мира, но, наоборот, для того, чтобы проводить время с большей свободой и удовольствием 29.

Но были среди богатых вдов и такие достойные личности, которые, раз и навсегда отрешившись от мира, всецело обрекали себя на воспитание детей своих или, оставшись бездетными, всецело посвящали себя Богу в интересах Церкви. Из среды этих последних вдов Церковь преимущественно избирала диаконисе, которые в конце IV и начале V века оказались лучшими силами Церкви при обращении язычников и в деле благотворительности.

Многие из диаконисе прославились своим самоотвержением. История сохранила нам имена некоторых из них. Кроме диакониссы Олимпиады в то время известны были особой плодотворной деятельностью три благочестивые вдовы: Пентадия, Сальвина и Ампрукла. Эти благочестивые жены-диакониссы вместе с другими светлыми личностями среди посвященных Богу вдов и девиц стали мало-помалу собираться вокруг нового патриарха, святого и славного Иоанна Златоуста. Таким образом, в скором времени вокруг патриарха Константинопольского собрались все лучшие духовные силы. Его сторонники были преданны ему, сделавшись его подражателями, не менее достойными удивления, чем он сам. Их было, правда, немного сравнительно с многочисленными врагами их и святителя, но это были люди редких нравственных качеств. Мы остановимся исключительно на диакониссах. Многочисленны ли они были при Златоусте, мы не знаем. Однако, судя по тому, что в VI–VII веках при Великой Константинопольской Церкви их было сорок, легко можно предположить, что в IV веке, при значительно большем количестве желавших креститься язычников, их было, без сомнения, намного больше. Число оглашенных при Златоусте нередко доходило до двух-трех тысяч за один раз; из них большую часть, несомненно, составляли женщины и дети. Более чем понятно, что в таких случаях помощь многих диаконисе была существенно необходима 30.