Елена Добужинская - Мои дорогие мальчики

– Спасибо, Леночка. Вроде, сносно. А ты как? Чем занимаешься?

– Вот про это и хочу поговорить. Есть время?

– Для тебя время есть всегда.

– Спасибо.

Я в скайпе. Разговариваю с замечательным человеком, большим другом нашей семьи, очень близким и дорогим.

Валера – искусствовед, сценарист, ученый, исследователь, «киношник» от Бога, пишущий человек и, вообще, большая умница. После смерти моего любимого мужа Гены Валера, пожалуй, единственный человек, с кем я могу разговаривать почти как с Геной. Обо всем. Не боюсь быть непонятой, и это, оказывается, очень для меня много значит.

– Валерочка, давай обсудим кое-что.

– Конечно.

– Ты не поверишь, но я пишу книгу.

– Вот это да! Как называется?

– Очень, я бы сказала, амбивалентное название. «Мои дорогие мальчики».

– Хорошо назвала. Ты, конечно, хулиганка, но мне нравится. Чем могу помочь? Я, вообще-то, сомневаюсь в том, что ты нуждаешься в помощи.

– Нуждаюсь, нуждаюсь. Понимаешь, не хочу, чтобы получились мемуары, а пишу все-таки воспоминания. Нужно придумать форму.

И я вот что придумала: я буду писать большое, длинное письмо ТЕБЕ, человеку, который много лет был рядом с нами, все про нас знает и всех нас любит. Как тебе такая идея?

– Неплохо. Дерзай. Не сомневаюсь, это будет интересно. Ты справишься. Уверен.

– Тогда я начинаю?

Валера, я напишу тебе про нашего Диму, моего замечательного сына и твоего большого друга. Ты помнишь это ведь именно он впервые привел тебя к нам домой и ты остался с нами навсегда. Я напишу тебе про Гену, нашего дорогого, удивительного Гену. Вот уже два года, как его с нами нет, но он есть, никуда не ушел, и это длинное письмо к тебе он тоже, конечно, прочитает. Я напишу про тех, кто много лет был рядом с нами, кто участвовал в формировании и становлении Димы и помогал ему стать тем, кем он стал, одним из самых известных кинопродюсеров России. А значит, я напишу и о тебе, потому что твою роль в Диминой и нашей жизни невозможно переоценить.

Всё. В голове полный сумбур. Мысли лезут друг на друга, торопятся, толкаются. Просятся на бумагу.

Обнимаю тебя, мой дорогой.

Мой семилетний сын Дима сидел в коробке из-под телевизора, сложившись в клубочек, и плакал. От обиды.

Пару часов назад я довольно ощутимо шлепнула его по мягкому месту. Достал, что называется. С тех пор он со мной не разговаривал, не смотрел в мою сторону и плакал так горько, как будто с ним случилось непоправимое несчастье.

Сначала он ничего не понял и какое-то время без слез изумленно смотрел на меня своими огромными «с волокитой» голубыми глазами. А когда осознал, что я его наказала таким небывалым способом, обида захлестнула его, слезы полились градом, он их даже не вытирал. Потом началась истерика, и я, конечно, испугалась и попыталась его успокоить. Но не тут-то было! Он не подпускал меня к себе, отталкивал и кричал: «Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!»

Дело принимало нешуточный оборот. Никогда раньше я его не била, даже не замахивалась, считала, что детей бить нельзя, категорически. Всегда можно как-то договориться, переиграть, отвлечь, рассмешить, в конце концов. И мне, как правило, это удавалось. Но в этот раз я сплоховала. Наверное, потому, что сама по какой-то причине была в неважной форме. В общем, виновата.

Дима просидел в коробке несколько часов, мириться не хотел, но и «ненавидеть» меня долго у него не получалось. Время от времени судорожно всхлипывал, смотрел исподлобья и говорить со мной отказывался.

В нем был очень силен «эдипов комплекс». Я была ЕГО и только его. В основном по этой причине я долго не выходила замуж после развода с его отцом, почти шесть лет.

Каждого молодого мужчину Дима принимал в штыки. Как соперника. Как врага. Не собирался мной делиться ни с кем. Я была его собственностью. А я и не возражала. Знала, так ощущают себя и свою любовь к матери почти все мальчики этого возраста. Книжек всяких про это начиталась. Вот только будешь жить по книге – умрешь от опечаток. Сейчас была явная опечатка, и что было с ней делать, я не представляла. Растерялась совсем.

Через много лет уже будучи студентом, Дима говорил друзьям, когда бывал мной недоволен (я сама это не раз слышала): «Меня мать в детстве била». Он не простил мне тот единственный шлепок никогда.

Сейчас мой Димочка уже очень взрослый мужчина. У него самого двое детей, мальчики двадцати одного года и шести лет. Потрясающие! Один другого лучше!