Андрей Меркин - Мы – чемпионы! (сборник)

А о том, какой это был гениальный и великий игрок и как его скрутила система, – очень мало правды.

Уровень его игры до отсидки сопоставим с Пеле и Марадоной. И это не моё мнение, а Никиты Палыча и Сергей Сергеича – наших легенд.

Эдика видел только после отсидки, но хватило с лихвой.

Лучший футболист СССР 1967 и 1968 годов.

И это в его годы!

Гений был, конечно, чего уж там.

Мне в память врезался наш матч с торпедчиками, был на нём в Луже в 1968 году. 5:1, два Стрельцов и два Гершкович с подачи Эдика.

А ведь мы в том году серебро взяли.

Многие очень удивятся, но большой футбол не ограничивался в те годы рамками московского «Спартака».

Хотя от нас в Англии были только Корнеев и Хусаинов.

«О tempora, о mores!» © Марк Туллий Цицерон

Сам люблю совок, как говно в штанах – но что правда, то правда.

Главная редакция спортивных программ ЦТ всеми способами организовывала трансляции практически всех матчей команд СССР в еврокубках на первой и второй кнопках.

Большинство в прямом эфире, но была и запись – причём запись только вторых таймов.

И комментаторы зачастую сидели в Останкино или на Шаболовке.

Выездным был только Озеров. Спарре был не член партии и очень редко выезжал. А евреев Галинского, Дымарского и молодого тогда ещё некоммуниста украинца Маслаченко за границу категорически не пускали.

Одного еврея, а это был Рубин, пустили, и он тут же дал по тапкам в сторону США, после чего глава ЦТ СССР Лапин получил страшных пиздюлей в отделе пропаганды ЦК КПСС на Старой площади.

Из знаковых игр, на моей памяти, не было трансляции из Валенсии, со знаменитыми промахами Калашникова, бегущей строкой, смертью Далиды.

В особых случаях давали радиорепортажи на «Маяке», причём в прямом эфире и весь матч.

Так, после ухода Качалина, а было это после относительной неудачи на чемпионате мира 1970 года в Мексике, сборную принял Николаев, и его первый официальный матч в Никосии с Кипром транслировали по радио, Озеров комментировал.

Это был дебют Колотова за сборную, ещё как игрока казанского Рубина из второй лиги. Неслыханный случай по тем временам.

Также это была первая игра за сборную Виталия Шевченко из «Нефтчи».

Всё это имело замечательное продолжение в мае следующего года, когда оба забили по голу испанцам, а наша сборная одержала первую и последнюю победу над ними.

В 1971 году, также на «Маяке», комментировал Янн Яннович Спарре матч из Сетубала, трансляция началась в 24.00 по московскому времени.

Всё время говорил, что «Спартак» играет в белой форме, это было очень важно для радиослушателей.

На крайняк был «Голос Америки», где сбежавший «отщепенец» Рубин в прямом эфире глубокой ночью комментировал эпохальный хоккей из Лейк-Плэсида.

Вроде про поражение сборной сказали только вечером в программе «Время», а я уже утром в институте радостно рассказал всем про счёт 4:3.

Секретарь комсомольской организации сказал, что я агент мирового сионизма и провокатор – враг народа.

Редкостный был мудак!

Зимой 1981 года поехал на зимние студенческие каникулы в своеобразный Дом отдыха. Каково же было моё удивление, граничащее с истерикой, когда я узнал, что попал, самым мистическим образом, в тот же самый пионерский лагерь, где в далёком 1972 году впервые в жизни занялся сексом с молодой и прекрасной восемнадцатилетней студенткой, которая жила на вольных хлебах в пионерском лагере как дочка начальника лагеря. Я подробно написал об этом в первой книге, в главах «Дефлорация» и «Дефлорация 2».

Судьба свела меня тоже со студенткой, и ей тоже было восемнадцать лет, но мне не четырнадцать, как тогда, а двадцать три года, и студенток и тёток разных мастей и калибров к тому времени, перефразируя Есенина, повидал я и попробовал в тёмных углах немало.

Её звали Гуппи.

Не знаю, да так и не узнал, почему у неё было такое рыбье прозвище, но Мариной её никто не называл, а все друзья и подруги однокурсники называли её так, на что она радостно и весело отзывалась.

Весь этот своеобразный Дом отдыха был заполнен исключительно студентами, а тот же самый персонал, что кормил детишек в столовой летом, зимой потчевал тем же самым незамысловатым меню, где преобладали щи и каша – пища наша.

Иногда готовилось даже мясо, вкусом напоминающее подошву кирзача. А также компот из сухофруктов с одиноким фиговым листом, почему-то называемый в меню: «Компот домашний».