Владимир Тряпицын - Судьба энтомолога. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове

Михаил Дмитриевич Степанов – отец Е.М. Степанова

Мария Павловна (в девичестве Крауш) – мать Е.М. Степанова

Е.М. рассказывал мне, что уже в школьные годы увлекся изучением природы и начал собирать и определять лишайники. У него была большая коллекция лишайников, и он их хорошо знал.

В юности Е.М. познакомился с братьями Кириченко (Александром Николаевичем и Алексеем Николаевичем) и со своими ровесниками братьями Арнольди (Константином Владимировичем и Львом Владимировичем). Я лично знал их всех, кроме Алексея Николаевича Кириченко, который скончался еще до того, как я стал энтомологом. Братья Кириченко были много старше Е.М. Они родились и выросли в Керчи.

Александр Николаевич был великим гемиптерологом (специалистом по клопам), его брат – кокцидологом и деятелем в области карантина растений. Константин Владимирович Арнольди был мирмекологом (специалистом по муравьям), а Лев Владимирович – гидробиологом и колеоптерологом. Е.М. говорил об этих выдающихся энтомологах с глубочайшим уважением.

С особым пиететом Е.М. рассказывал об Александре Николаевиче Кириченко, но не как о гемиптерологе, а как о хранителе коллекций и библиотекаре Русского (Всесоюзного) энтомологического общества.

Об Алексее Николаевиче Кириченко он говорил, что это был высокопринципиальный человек; работая в 30-х годах в Одессе, в Селекционно-Генетическом институте в должности заведующего отделом защиты растений, он покинул этот Институт в тот же день, когда его директором стал Т.Д. Лысенко. И перешел в Одесскую инспекцию по карантину растений, откуда часто наезжал в Москву, в Управление по карантину растений, где щедро помогал коллегам: составлял и корректировал планы, редактировал инструкции, определял вредителей и т. д.

О Константине Владимировиче Арнольди Е.М. сказал тогда вот что: «Какой красавец был в молодости! А что с ним стало? Сейчас немного красивей черта!»

В Екатеринодаре во время Гражданской войны Е.М. пережил множество драматических событий. «Я видел, – говорил он, – как тело генерала Корнилова тащили по мостовой на веревке». [В те дни Красная армия пыталась взять Екатеринодар. Генерал Корнилов был убит 31 марта 1918 г. на своем командном пункте снарядом во время осады города. Белые с величайшими почестями похоронили его близ станицы Елизаветинской, в немецкой колонии Гначбау. Он был оплакан населением (по меньшей мере, частью его, какой – можно догадаться). Красные, захватив город, нашли могилу ненавистного им генерала, вырыли тело из могилы, привезли его в Екатеринодар, проволокли по городу и повесили]. (Подробнее – см. в воспоминаниях ген. Деникина «Очерки русской смуты» (журнал «Октябрь», № 11. 1991 г.)).

Е.М. начал определять жуков по переводному определителю Шлехтендаля и Вюнша и только позднее приобрел хорошую книгу Кунта (на немецком языке). Этот последний определитель Е.М. очень любил. Он с гордостью показал мне эту книгу, где почти каждый признак был иллюстрирован на широких полях страниц. «Вот так надо было бы сделать определитель хальцид!» – сказал мне однажды Е.М.

В 20-е годы Е.М. учился в Институте прикладной зоологии и фитопатологии (ИЗИФ) в Ленинграде. Он боготворил это учебное заведение и его основателя профессора Николая Николаевича Богданова-Катькова. Они были дружны еще с Екатеринодарских времен. Е.М. часто рассказывал мне о феноменальной работоспособности этого замечательного человека, очень сожалел о его раннем параличе и ни разу не намекнул о похождениях любвеобильного знаменитого профессора, о которых в студенческой среде тогда ходили легенды.

В те времена, когда Е.М. учился в ИЗИФ’е, в этом институте выросла плеяда блестящих энтомологов, ставших впоследствии знаменитостями. Из них стоит упомянуть (а всех их не перечислишь) Николая Абрамовича Теленгу Игоря Васильевича Кожанчикова, Бориса Ивановича Рукавишникова, Владимира Вениаминовича Попова, Всеволода Владимировича Гусаковского, Леонида Сергеевича Зимина, Всеволода Ивановича Волгина (учившегося там несколько позднее). Это была хорошая энтомологическая компания.

Е.М. ближе всего дружил с В.В. Гусаковским и Л.С. Зиминым, очень хорошо относился к Н.А. Теленге и уважал И.В. Кожанчикова. Но активно не любил В.В. Попова. Вероятно, эта нелюбовь к Попову пришла позднее, когда тот после войны не принял Е.М. на работу в Зоологический институт АН СССР. Но возможно, Попов держался в ИЗИФ’е несколько особняком, т. к. ему претила несколько «богемная» среда, каковой он считал компанию Гусаковского, Зимина и примыкавшего к ней Е.М. К этой компании относилась также крупная решительная женщина Евгения Кузнецова – жена цикадиста Виктора Кузнецова. Это были очень живые люди: Леонид Сергеевич Зимин был отличным танцором и не упускал случая поволочиться за дамами; Всеволод Владимирович Гуссаковский писал отличные стихи и едкие эпиграммы, он был безнадежно влюблен в Кузнецову, тоже одаренную некоторыми художественными талантами (она пела и играла на гитаре).