Константин Остапенко - Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг.

По объективным причинам не удалось просмотреть архивы штаба Терско-Астраханского полка 1921–1925 гг. [27] ГА РФ. Ф. Р-6906. 1 оп. 17 ед. хр. и штаба Офицерской артиллерийской школы 1918–1932 гг. [28] ГА РФ. Ф. Р-5950. 1 оп. 33 ед. хр. Возможно, в них содержатся дополнительные биографические сведения о К. и В. Остапенко.

К сожалению, не удалось найти ни одной фотографии автора дневника. В одном из писем В. Треугафта сказано, что была сделана посмертная фотография К. Остапенко, но, видимо, и она не сохранилась. Поэтому в книге читатель увидит лишь несколько изображений двух его братьев, Николая и Владимира.

Включено также несколько фотографий из архива Чарльза Клафлина, в 1920–1923 гг. директора Юго-Западной базы Американского Красного Креста (Константинополь). Они были сняты, скорее всего, его подчиненным, лейтенантом Макнобом (в одном из лемносских воспоминаний сказано, что его часто видели с фотоаппаратом). Ныне эти фотографии, вместе с отчетом о работе Макноба на Лемносе (включенном в книгу в виде приложения), хранятся в библиотеке Школы права Гарвардского университета и доступны на ее сайте. Надеюсь, они помогут читателю немного «погрузиться» в тогдашнюю жизнь на острове, ощутить ее такой, какой ее мог видеть К. Остапенко.

Прежде всего, считаю своим долгом выразить глубокую благодарность хранителю дневника и писем, Александру Алексеевичу Коновалову (Бельгия), не только предоставившему подлинники этих текстов и семейные фотографии, но и написавшему небольшие воспоминания о В. М. Остапенко. Большую помощь также оказали: Олег Игоревич Бэйда (Москва), Сергей Владимирович Волков (Москва), Ирина Леонидовна Жалнина-Василькиоти (Афины), Дина Александровна Варакина (Генический краеведческий музей), Галина Анатольевна Кулясова (Феодосийский краеведческий музей), сотрудники Гос. архива России (особенно Евгения Васильева) и пражской Славянской библиотеки (особенно Ева Соколова).

Отдельная благодарность – Бруно Баньи, любезно разрешившему включить в состав книги, в виде введения, перевод своей статьи «Лемнос, казачий остров».

В заключение позволю себе, с некоторым дерзновением, повторить слова атамана Богаевского из его предисловия к уже упомянутой книге «Казаки в Чаталдже и на Лемносе»: «Долговечны не монументы из камня, бронзы и других материалов, а те, которые созданы словом и воспоминаниями. И в этом отношении память о Лемносе и Кабакдже [29] Кабакджа – лагерь в Чаталджинском районе провинции Стамбул, близ Константинополя. Из-за тяжелых условий жизни был одним из символов страданий казачества в первые месяцы эмиграции. навсегда останется среди казачества, как Галлиполи – в Русской Армии, а книга эта – духовным памятником невзгод, пережитых казаками в изгнании»…

Дядюшка Владимир Михайлович Остапенко, сумевший, невзирая на скверное здоровье и вытекающее отсюда влечение к постоянному лежанию на «досадной укушетке», хотя бы частично расшифровать и переписать то, что мы сейчас называем «Лемносским дневником» его брата Константина, был мужем тетки моей мамы (бельгийско-голландская ветвь нашей семьи). Родным дядей он не был, но, несмотря на это, все мы, дети, – и старший брат Сергей, будущий архиепископ Евкарпийский Сергий, и сестрица Надя, и я сам, – звали его просто «дядей», тогда как все друзья и знакомые отца были для нас «дядей Федей Любимовым» или «дядей Колей Колесниковым» (равно как и его тезка Березовский), или «дядей Митей Горбатовым» и т. п. А Владимир Михайлович оставался просто «дядей» – единственным и, значит, исключительным.

Родился он 23 января 1901 г. н. ст. в Алешках, что напротив Херсона, где его отец был акцизным чиновником. Отца затем направили на службу во Владикавказ, где дядя с братьями провели вплоть до Гражданской войны свои отроческие годы. Дядюшка считал себя «кавказским человеком», любил рассказывать про гимназические походы в горы, о горцах и аулах. Недаром его любимым писателем оставался Лермонтов – свой, кавказский…

Об участии своем в «гражданке», эвакуации и болгарской «каторге» он нам рассказывал весьма скупо, видимо, не желая смущать ребятишек излишними жестокими деталями. После болгарского «сидения» он попал в Бельгию, где некоторое время трудился на шахтах в Лимбурге (Звартберг), а затем в 1928 г. сумел поступить в Лёвенский католический университет. Окончив высшее образование со званием инженера в 1936 г. (с грехом пополам, поскольку его французский был невообразимо смешон), он первое время работал в Брабантской электрокомпании и разъезжал на своем «валисипеде» по окрестностям нашего Лёвена, проверяя трансформаторные будки. Затем определился в университет, на факультет химических наук, где и прослужил до ухода на пенсию заведующим лабораторией у профессора Сметса.