Карла Валентайн - Патологоанатом. Истории из морга

Перенесемся на несколько лет вперед. Я стою в киностудии и говорю Джону, что некоторые емкости, стоящие в их бутафорском морге, не соответствуют реальным, но, вероятно, сойдет и так. Но я твердо стою на своем в другом: у этого муляжа, который они сделали неправдоподобно похожим на актрису Оливию, играющую умершую женщину, что-то явно не в порядке со лбом. Я спрашиваю об этом Джона, склонившись над муляжом, и узнаю, что съемочная группа была свято уверена в том, что на аутопсии мозг извлекают из черепа, снеся полголовы одним разрезом через кожу, мышцы и кости. При этом разрез, как они думали, проводят через середину лба. Если хотите, вспомните сцену из фильма «Ганнибал», где Энтони Хопкинс ест мозг живого, хотя и наркотизированного, Рэя Лиотты. Выглядит это так, словно Хопкинс ест розовый кактус из цветочного горшка. Именно так съемочная группа представляла себе извлечение мозга из черепа на патологоанатомическом вскрытии.

Я не верю своим глазам и говорю Джону, что их представления о вскрытии разительно отличаются от того, чем мы, на самом деле, занимаемся в морге. Они воображают себе неких кичевых монстров Франкенштейна с горизонтально рассеченными лбами и нарочито грубыми швами. Неужели обыватели действительно думают, будто по ходу вскрытия мы разрубаем все ткани головы, начиная со лба, чтобы извлечь мозг, а потом ставим крышку черепа на место, под настроение бросив туда пару болтов и зашив рану суровыми черными нитками?

Я начинаю переживать за репутацию прозекторов и анатомов, которых публика считает такими же ненормальными, как сумасшедший ученый по имени Игорь, питающий страсть к глумлению над трупами, их расчленению и хранению их фрагментов в лава-лампах, поставленных в ряд на полке. Такие фильмы, как «Реаниматор» и «Молодой Франкенштейн», дают совершенно издевательское представление о том, что вскрытия и сохранение органов выполняют лишь в пустых и эгоистических целях – для того, чтобы постичь секрет бессмертия или создать идеальную женщину, и ни для чего иного.

Имеет ли это какое-нибудь значение? Ну что ж, будем надеяться, что когда непосвященные читают детективные романы или смотрят документальные фильмы о работе судебно-медицинских лабораторий, они способны отличить реальность от медийных фантазий и понимают, что писатели и режиссеры подчас следуют идиотским клише только для того, чтобы придать драматизма или сексуальности вполне заурядным сценам. Типичный пример – это показ привлекательных женщин-экспертов, которые исследуют место преступления, щеголяя модными прическами, которые красиво колышутся от дуновения установленных в съемочном павильоне вентиляторов, и это при том, что я умолчу о блузках с низким вырезом и высоких сексапильных каблуках. На самом деле все знают, что в реальной жизни судебно-медицинские эксперты и следователи, осматривающие место преступления, одеты в белые синтетические костюмы и носят маски, чтобы их ДНК не попала на лежащие перед ними улики, не так ли? К несчастью, это знают не все, и подобные, с виду кажущиеся безобидными, произведения киноискусства создают прозекторам мрачную или, в лучшем случае, неприятную репутацию.

Около десяти лет назад, когда я проходила стажировку в муниципальном морге, одна съемочная группа привлекла нашу команду к съемкам телевизионного сериала под названием «Детективы смерти». Главным героем этого фильма должен был стать чудесный патологоанатом, доктор Дик Шеперд. Мы были очень рады и польщены этой возможностью серьезно показать, как и зачем работают патологоанатомы. Для съемок фильма, правда, надо было получить согласие родственников умерших и местного коронера. Как это ни удивительно, это согласие было получено, и съемки начались. Единственное условие, которое поставил директор морга Эндрю, заключалось в том, что нам дадут возможность посмотреть окончательный вариант фильма перед его публичным показом. Как оказалось, эта предосторожность оказалась нелишней. В окончательном варианте сцену, когда мы извлекали для исследования мозг из полости черепа, дополнили видом кафельной плитки, забрызганной кровью. Мы были в шоке. Очевидно, мои ежедневные усилия с помощью моющих средств сохранить в прозекторской стерильную чистоту, не произвели должного впечатления на съемочную группу, и они решили, что зрители потребуют крови. Мы исправили эту досадную оплошность, а в остальном фильм получился просто великолепным.

Я была удивлена числом семей, которые дали разрешение на съемку. Мы думали, что нам придется выдержать серьезную битву, но, как выяснилось, многим родственникам, на самом деле, было интересно узнать, что именно происходит за закрытыми дверями морга. Кроме того, многие думали, что если патологоанатомические данные, полученные на вскрытии их близких, напомнят каким-то зрителям испытываемые ими симптомы, то эти люди скорее обратятся к врачу. Таким образом, не исключено, что показ вскрытий по телевизору помог спасти хотя бы несколько жизней.