Фото. Вид на дом № 26, в котором жил Егор Петрович, со стороны Фонтанки. Октябрь, 2016 .
«Homo sum, humani nihil a me alienum puto”. Terentius [2] Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. (Пер. с лат.) – Прим. ред.
Санкт-Петербург 1866 г.
Приступив к жизнеописанию графа Блудова, я вскоре убедился, что изображение лица, каково бы ни было его значение, взятого отдельно, вне общества, в котором оно действовало, вне условий, убеждений, увлечений его среды, наконец, вне тех людей, с которыми оно приходило в соприкосновение, – такое изображение останется всегда бледным, безжизненным, неполным, будет походить более на тень без образа и выражения, чем на живое лицо. Но если время и общество доставляют необходимый материал для обрисования известной личности, то и биография ее во многом дополняет описание самого общества, особенно если это такая личность, как граф Блудов, которого всесторонняя деятельность обнимала собой более полувека, а необыкновенная его память служила важным пособием к уразумению многих событий.
Трудность работы, предпринятой по предначертанному нами плану, представилась при самом начале. Мы беспрестанно встречались с такими событиями, которых причины остаются вовсе неизвестными, да и самое одностороннее упоминание о них, в каком-нибудь акте, кажется темным, сомнительным; напрасно стали бы рыться в старых записках и книгах, чтобы проследить их, напрасно обращались бы к частным архивам лиц, которых семейства были причастны к событию: нам присылали иногда кучу хлама, но из него можно было извлечь разве одну строчку и то не прямо относящуюся к делу, а только подстрекающую на дальнейшие поиски, большей частью бесплодные; напрасно, наконец, вы обратитесь к оставшимся в живых действователям прежнего времени: если их двое, то непременно одному помнится , что это было так , а другому кажется , что это было иначе ! Блажен, кто в таких обстоятельствах, не доискиваясь истины, обходит ее благоразумным молчанием. У нас очень мало частных записок (Mémoires), и те большей частью не изданы и рассеяны. Я должен упомянуть хотя о главнейших из них как для того, чтобы дать возможность читателю поверить мои сведения, так и для того, чтобы облегчить работу дальнейшим деятелям, занимающимся обработкой материалов царствования Императора Александра Павловича.
Архивы Государственный и Министерства Иностранных Дел представляют главный источник таких сведений. Подлинные письма, документы, официальные записки, наконец, донесения наших и иностранных министров служат драгоценными материалами. Заметим, что наши писатели обращали мало внимания на последние, между тем как в них находятся важные указания. В корпусе дипломатическом, без сомнения, всегда найдется выдающаяся, личность, которой суждения, предположения, сведения, иногда, может быть, не верные, но направленные с другой исходной точки, служат важным пособием для поверки событий. Стройный порядок, в каком находится один из этих архивов и к чему стремится другой, и просвещенное содействие его ближайших начальников много облегчают работу. Здесь же находится несколько частных записок.
Мы не станем перечислять множество печатных сочинений и несколько записок, большей частью иностранных, относящихся к этой эпохе [3] Сюда же мы относим и русские, изданные за границей, часто в искаженном виде, или ходящие в рукописных списках и всем известные.
, но укажем на неизданные. Едва ли не первое место занимает в числе материалов дневник Логина Ивановича Голенищева-Кутузова , веденный от 1806 до 1843 года с некоторыми пропусками во времени – 34 книжки в 12 долю; он писан по-французски и очень неразборчиво, почему, может быть, к нему и прибегают редко. Записки Вигеля только отчасти известны публике, потому что печатаются с большими пропусками; пользоваться ими нужно с осторожностью и предварительной подготовкой. Записки генерала графа Спренгпортена , бывшего сначала в шведской, потом в русской службе, важны в отношении войн наших с Швецией и по описанию дел в Финляндии при ее завоевании. Записки Левенштерна имеют интерес салонный, если можно так выразиться. Первые три рукописи хранятся в Императорской Публичной Библиотеке; тут же есть несколько отдельных статей, бумаг, тетрадей, как например, захваченная Чернышевым , при взятии Касселя, переписка Наполеона, но они не представляют ни целости, ни последовательности. Записки И.И. Дмитриева готовы к печати [4] Взгляд на мою жизнь: Записки д.т.с. Ивана Ивановича Дмитриева в 3 ч. Москва: изд. М.А. Дмитриев, 1866. – Прим. ред.
. Из посмертных бумаг Шишкова , к сожалению, не все напечатано. Упомянем о записках графа Бенкендорфа и пожелаем, чтобы они были изданы в свет или по крайней мере переданы в Императорскую Публичную Библиотеку для общего пользования ими [5] Из записок графа Мордвинова некоторые напечатаны за границею, другие рассеяны в рукописях, иные остаются неизвестными публике.
.
Читать дальше