Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

Я пришел в восторг. Оказывается, мы все-таки здорово играем в футбол и у нас блестящее спортивное будущее! И, действительно, кое-кто из моих ровесников впоследствии сделал неплохую карьеру. Сосед по дому и приятель Володя Морданёв, например. Он с самого начала выделялся в дворовой команде, играл технично, красиво, с этаким стрельцовским чувством превосходства. Из юношеского футбола Володю пригласили в команду мастеров. Просматривали его даже в московском «Спартаке» и наверняка оставили бы в команде, если бы не пристрастие парня к спиртному.

Другой сверстник, Джемал Силагадзе, закрепился-таки в столичном «Спартаке» и несколько лет выходил на поле за основной состав. В детстве его мастерство представлялось мне, да и не только мне, просто божественным. Отнять у Джемала мяч было невозможно, бил он точно и мягко, словно бросал рукой, в скорости ему тоже не находилось равных.

В моем сознании Джемал с сочинских времен оставался кудесником под стать лучшим бразильским игрокам, чьи имена гремели в конце 1950-х – начале 1960-х годов на весь мир: Диди, Вава, Гарринча, Пеле. Но когда я увидел Силагадзе по телевизору в рядах «Спартака», понял, что детские восторги были все-таки преувеличенными. Смотрелся он на фоне лучших мастеров СССР середнячком.

Что касается меня, то я из футбольной секции ДСШ ушел. Надоело сидеть в запасе, да и появились другие увлечения. Но в школе продолжал гонять мяч. Играли мы на баскетбольной площадке перед школой. Опоры баскетбольных щитов служили воротами. Бегали прямо в обычной одежде, пачкая ее до безобразия. Но это еще полбеды. Хуже было то, что рядом с баскетбольной площадкой шла асфальтированная дорожка в здание школы. Как только там появлялась очередная учительница, мяч по какой-то необъяснимой причине летел (словно управляемая ракета) в ее сторону и обязательно находил голову дамы. Особенно доставалось молоденькой учительнице литературы. Как минимум 5–6 попаданий в нее до сих пор стоят у меня перед глазами, причем дважды эти «мастерские» удары наносил лично я.

Разгневанное школьное начальство немедленно накладывало запрет на футбольные баталии. Тогда мы перемещались в холл на втором этаже школы, куда выходили классные комнаты. Играли теннисным мячиком, он тоже резво летал и поражал самые неподходящие цели: окна, люстру, нижнюю часть спины завуча. После очередных репрессалий перешли с теннисного мяча на яблоки, огрызки от яблок, спичечные коробки.

Кроме такого своеобразного мини-футбола практиковали и совсем уж экстремальные виды «спорта». Первым был так называемый жучок . Один из школьников становился к остальным спиной, заводил за спину руки и раскрывал прижатые друг к другу ладони. Кто-нибудь из игравших бил по ладоням и все, подняв вверх большой палец правой руки, начинали жужжать. Получивший по ладоням должен был догадаться, кто его обидчик. Если отгадывал, то уступал опознанному свое место на «эшафоте».

На первых порах, как и положено, удары по ладоням ладонями и наносились. Но постепенно стали бить ногами, портфелями и всем чем попало, при этом устраивая между собой потасовку за право нанести удар. Таким образом, «жучок» выродился в очень вольную борьбу с участием одновременно 12–15 юношей. Доигрались мы до того, что раскрошили угол стены в классной комнате. Но не испугались содеянного, а, наоборот, принялись разламывать стену дальше.

Кончилось все тем, что учителя заперли нас в школе и держали до тех пор, пока туда не потянулись обеспокоенные родители. Их и заставили ремонтировать стену. Но мы так и не угомонились, выдумали себе новое развлечение.

Как только звенел звонок на перемену и учитель покидал класс, выпроваживали оттуда девчонок и затевали игру в «ловитки». Один гонялся за остальными, чтобы дотронуться до кого-то («запятнать») и передать «запятнанному» роль ловца. Бегали не только по полу, но и по учительскому столу и партам, переворачивая их со всем содержимым. Когда перемена заканчивалась, класс выглядел как поле битвы. Пол был усыпан разорванными учебниками и тетрадями, растерзанными портфелями, раздавленными ручками. Парты лежали на боку или вообще находились в перевернутом состоянии.

Как-то учитель, войдя в класс и увидев этот омерзительный погром, заметил: «Осталось только пройтись по потолку». Уже на следующей перемене данный трюк был проделан. Товарищи подняли меня и я, надев на руки туфли, сделал отчетливые отпечатки подошв на отштукатуренном потолке.