Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия

Один из членов ректората назвал аморальным и неэтичным решение Кашлева благоустраивать собственный кабинет за счет средств, заработанных трудом всего коллектива. Ректор, выслушивая эту жесткую критику, лишь хлопал ресницами. И продолжал мобилизовывать государственные средства на удовлетворение личных нужд: строительство дачи, приобретение автомашины, пополнение бара спиртными напитками и т. п.

С особой яростью транжирились деньги на загранкомандировки. Из трех лет ректорства Юрий Борисович не менее года провел в дальних странствиях, которые, как правило, не имели ничего общего с нуждами и интересами Дипакадемии. Взбирался на египетские пирамиды, наслаждался финалом первенства мира по футболу в Париже, прикармливал крокодилов в Южно-Африканской Республике, дегустировал собачатину в Южной Корее, танцевал самбо на бразильском карнавале. Видели его в Индонезии и Иране, Англии и Италии и еще в десятках стран на всех континентах. Информация о вояжах шефа доходила разная: где-то обсмеяли его публичное выступление, в другом месте он был задержан местной полицией за нарушение общественного порядка, в третьем – ректор устроил скандал на блошином рынке.

Летал Кашлев через залы для очень важных персон (VIP), первым классом, повсюду добивался обслуживания со стороны российских посольств, т. е. время проводил красиво. Вернувшись же в родные пенаты, Кашлев тут же обрушивал на подчиненных водопады заданий и поручений, сопровождая их истерическими понуканиями и взрывами возмущения. «Бездельники, лентяи, тупицы!» – кричал шеф, брызжа слюной. Выплеснув таким образом первые порции накопившегося за кордоном адреналина, он тут же погружался в новые утехи: пил каждый день с утра до вечера, устраивал сабантуйчики с секретаршами, травил анекдоты. Особенно любил матерные. Стоит напротив двадцатилетних девушек и изрекает такие вещи, которые я бы лично и в мужской компании постеснялся произнести.

Имел пристрастие он и к теннису, в который регулярно играл в рабочее время. Не успеет начаться ректорат, а Кашлев уже ерзает на стуле, перебивает подчиненных, короче, мол, выражайтесь, нечего рассусоливать. Но мы рассусоливали, и он, не дожидаясь конца скучного совещания, убегал в коридор. Там его ждал спарринг-партнер по теннису (чаще женского пола). Наспех переодевшись, ректор мчался на корт. Однажды, чтобы не терять понапрасну время, Кашлев прямо на ректорат явился в спортивном костюме и с ракеткой.

Юрий Борисович, однако, не только развлекался. Он одновременно развил бурную деятельность по перестройке жизнедеятельности Дипакадемии. Сразу же велел убрать из холлов здания на Остоженке стенды с трудами сотрудников ДА. Холлы отремонтировали и на их стенах развесили картины. С тех пор там экспонируются поочередно работы живописцев разных школ и разных стран, порой замечательные. Открытие выставок проходит торжественно при стечении многочисленных гостей и прессы. Так что это начинание Кашлева получилось удачным и прижилось. Правда, на вернисажах почти не видно сотрудников Дипакадемии, но все-таки картины на стенах – это не минус, а плюс для Академии.

С энтузиазмом взялся Кашлев за организацию в Дипакадемии вечеров: по случаю Масленицы и Пасхи, в ознаменование российско-польской дружбы, в честь пушкинского юбилея и т. п. На вечера Кашлев приглашал своих знакомых, представителей российских политических, деловых и культурных кругов, дипкорпуса. Наши сотрудники и на вечера ходили вяло, что вызывало у ректора дикое возмущение. «Игнорируют жизнь Дипакадемии , – кричал он, – бездельники, думают только о себе» .

Я тоже не посещал вечера, объясняя, что ДА это не казино и не клуб развлечений. Рейтинг учебного и научного заведения определяется не количеством выпитого на вечеринках спиртного. Оксфорд славится во всем мире не пьянками, а качеством учебного процесса и научными достижениями. Что же касается Дипакадемии, то вечеринки не только не повышали наш рейтинг, а, наоборот, роняли его. Ведь мы постоянно жаловались на недофинансирование государством. Не хватало средств на писчую бумагу, публикации, командировки и многое-многое другое. Зарплаты сотрудников оставались мизерными. И вот на таком фоне в ДА раз за разом происходили пышные пирушки, с деликатесными яствами и напитками. Мидовцы в недоумении пожимали плечами и шептались: «Что-то Дипломатическая академия зажралась, денег у нее – куры не клюют!».