Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 10. Часть 15. Новый век

Я с секретарем Юлей Батуриной обосновался в небольшой комнате полуразвалившегося музея Дипакадемии. В смежной комнате расположилось несколько сотрудников ИАМП. На стенах висели фотографии послов-выпускников Дипакадемии, лозунги советских времен, славящие КПСС, миролюбивую внешнюю политику СССР, высказывания Л.И. Брежнева, М.С. Горбачева.

При этом потолки и стены были в трещинах, полы проваливались, попахивало гнильцой, периодически под ногами мелькали крысы. Наши вещи частично оставались в коробках, частично были разбросаны по полу, навалены на столы и стулья. Прямо под окнами была развернута стройка, рабочие громко матерились. Туалет – один крошечный на всех, столовой нет – старую сломали, новую не построили.

Как-то в Б. Козловский пожаловала дама, Оксана Владимировна Савельева. Рассказала, что преподавала в Дипакадемии в 1960-х годах. В 1967 году вышла замуж за немца и уехала жить в Западную Германию. 40 лет не заглядывала на территорию Академии. Я поводил гостью по трем корпусам и услышал от нее удивительные вещи. Оказывается, в первом корпусе уже тогда шатались полы! И во втором мало что изменилось – точно так же с потолков свисала электропроводка, пол покрывала подпорченная, потрескавшаяся керамическая плитка. Получается, что и в советские, более благополучные для ДА времена, помещения не ремонтировались и пребывали далеко не в образцовом состоянии. И с тех давних пор так ни разу никто не удосужился привести здания в божеский вид!

Ремонт завершился в декабре 2004 года. 1-й корпус преобразился: красивый, аккуратный, чистый, удобный. Я вернулся в свой кабинет в первом корпусе 24 января 2005 года. 19 месяцев (с июля 2003 года) просидел в третьем корпусе, в коммуналке-дыре! Так сжился с этим гетто, что пришлось привыкать к новой обстановке. В моем кабинете поменяли полы, покрасили стены, в окна вставили стеклопакеты, установили Интернет, кондиционер, телевизор. Расширили приемную, оборудовали ее хорошей мебелью.

Важным направлением деятельности Дипакадемии, включая ИАМП, оставались международные связи. Мы лично, правда, несколько снизили активность в этой сфере, причем по целому ряду причин. Во-первых, у меня поубавилось желание встречаться с иностранцами и что-то с ними обсуждать. Хотя я не делал ничего предосудительного, но в наши хаотичные времена нельзя было исключать критики на ровном месте. Во-вторых, иностранными контактами увлекся лично ректор. Он не только посещал приемы в зарубежных посольствах, но и регулярно принимал иностранных гостей, лично руководил международными форумами и своей активностью затмил коллег, в том числе меня. В-третьих, мы с Натулей стали тяжелее на подъем и привередливее – соглашались лишь на те зарубежные поездки, в которые приглашали нас двоих и на предельно выгодных для нас условиях. Энтузиазм в отношении зарубежных поездок ослабевал также из-за изнурительных бюрократических процедур получения виз, особенно в США и Японию.

Но все-таки в этот период (2000–2006 годы) и за рубеж мы ездили (о чем пойдет речь в части 16), и в Москве общались с иностранными представителями. Начну с американцев.

В 2001 году в Дипакадемии выступил известный дипломат Томас Грэм, позднее присоединившийся к администрации Дж. Буша. Он запомнился яркой речью, в которой акцентировал внимание на угрозах, связанных с распространением ядерного оружия. «Если тенденцию не пресечь, – сокрушался Грэм, – через 15–20 лет половина государств земного шара обзаведется ядерными потенциалом, и тогда человечеству грозит катастрофа». Слова дипломата запали нам в душу – Наташа заметила, что тогда впервые осознала всю остроту проблемы распространения ядерного оружия. Мы стали более пристально следить за развитием событий в этой области.

Не раз посещали Дипакадемию американские эксперты по северокорейской ядерной проблеме – высокопоставленные чиновники из Белого дома, Госдепартамента, Пентагона, ученые. Интересовались нашим мнением, как вести дела с КНДР. Мол, у Вашингтона не получается никак – ни по-хорошему, ни по-плохому. Наташа отвечала: «Возможен только мирный путь урегулирования, признание права северокорейского режима на существование, учет его законных прав; только в таком случае, может быть, удастся убедить Пхеньян отказаться от попыток создания ядерного оружия».

В мае 2004 года неожиданно позвонил Гарик Орбелян, влиятельный американский бизнесмен, с которым тесно общались во время работы в Генконсульстве СССР в Сан-Франциско в 1970-х годах. В начале 1990-х годов Гарик читал лекции в Дипакадемии. И мы с ним поссорились. Уехал он, видимо, обиженным, и лет на десять исчез из нашего поля зрения. Лишь доходили слухи, что Орбелян подозревает меня в принадлежности к российским спецслужбам и пытается навести соответствующие справки у сотрудников Генконсульства России в Сан-Франциско.