Михаил Захарчук - Василий Лановой. Самый обворожительный офицер

В настоящее время занят в спектаклях: «Посвящение Еве» Э. Шмитта (постановка С. Яшина), «Пристань» – спектакль-бенефис (постановка Р. Туминаса), «Последние лу́ны» (постановка Р. Туминаса).

«Во первых строках письма» осмелюсь рассказать дорогим читателям о том, как щедрая судьба подарила мне долгое и счастливое общение с Василием Семеновичем Лановым. Это знакомство – моя непреходящая и многолетняя гордость. Правда, тут мне придется volens nolens немножечко потянуть повествовательное одеяло на себя, а делать это, откровенно говоря, нисколько не хочется. Мы знаем друг друга более четырех десятков лет, но назвать наши отношения по-настоящему дружескими я не решусь хотя бы потому, что однажды услышал от него: «Я уже нахожусь в таком возрасте, когда друзей не приобретают. Все чаще думаешь о том, чтобы они не уходили».

Тем не менее, повторяю, Лановой все эти долгие-долгие годы всегда очень замечательно и внимательно ко мне относился. Это повелось еще с самой первой нашей встречи. Тогда я учился в Военно-политической академии и был делегирован от этого вуза на общественную работу во Всероссийское театральное общество (ВТО). Был я молод, в театральных делах сведущ чрезвычайно скудно, зато амбициозен и, как теперь вижу, даже чуток нагловат.

Хотя, может быть, именно поэтому руководство ВТО – директор Дома актера имени А. А. Яблочкиной Александр Моисеевич Эскин и его заместитель Мария Вениаминовна Воловикова – активно снабжало меня поручениями самыми разнообразными, порой даже экзотическими. Они почему-то упорно считали меня специалистом по «прекрасному полу». Поэтому на творческих вечерах великих балерин XX века Галины Сергеевны Улановой и Майи Михайловны Плисецкой, выдающейся певицы Елены Васильевны Образцовой, замечательной актрисы Елены Николаевны Гоголевой и многих других женщин я всегда был задействован по полной программе. Мне приходилось встречать и провожать главных героинь этих мероприятий, вручать им цветы на сцене, обеспечивать их чаем, печеньем, газированной водой и конфетами, провожать домой и так далее. Разумеется, проделывали это и другие мужчины нашей секции зрителей, но моя «нагрузка» была куда более ответственной, почетной и весомой. Так мне кажется.

Откровенно говоря, такое вот амплуа дамского угодника мне импонировало, нравилось, немножечко и льстило. Но оно же меня определенным образом и сковывало. Поэтому однажды на заседании бюро ВТО, когда обсуждался план полугодовой работы, я попросил руководство «застолбить» за мной творческий вечер, посвященный Василию Лановому. Он только что получил звание народного артиста РСФСР, и близилось его сорокапятилетие.

Руководство наше в лице Воловиковой слегка опешило, поскольку я тогда состоял в зрительской бригаде Большого театра и к вахтанговцам никаким боком не относился. Женская половина бюро поддержала Марию Вениаминовну. Особенно активничала Ирина Михайловна Хазанова – мать знаменитого артиста-юмориста. Она тоже отличалась веселым нравом, но при этом любила резать правду-матку направо и налево, поэтому категорически заявила, мол, при всем уважении к нашему военному товарищу, посягать на «святое», на всеобщего женского любимца мы ему все же не позволим. Сами уж как-нибудь справимся.

Я понимал, что в каждой шутке есть только доля шутки, сдал назад и стал успокаивать милых коллег, дескать, у меня и в мыслях не было как-то вас обидеть. Все дело в том, что Лановой – мой земляк. Между нашими приднестровскими селами на карте даже лапоть не уместится, так они близки. И потом мне просто очень хочется написать о его военных ролях.

Дамы, к их чести, прониклись моей аргументацией и с благородным единодушием проголосовали за то, чтобы творческий вечер вахтанговца организовывал и проводил капитан Захарчук. Однако и после заседания бюро мы продолжали бурно обсуждать этот вопрос, вроде бы уже решенный.

Тон задала моя приятельница, давняя и пылкая почитательница таланта Ланового.

– Вася Высочество – самый красивый артист в стране, и я бы многое отдала, чтобы ему отдаться! – заявила она.

Я был, мягко говоря, весьма удивлен и сказал ей:

– Оля, я отдаю должное твоей смелости и твоему славному каламбуру. Но, во-первых, неужели Василий Семенович, по-твоему, будет красивее Сергея Столярова или Олега Стриженова? Во-вторых, проясни для меня, неразумного, почему Вася Высочество?

– Значитца, так! – начала моя подруга, весьма подкованная в театральных вопросах и острая на язык. – Вам, военным, не понять, что у Столярова красота лубочная, у Стриженова – революционная. А Васечка просто красавец на все времена! Что же касается Высочества, то это пошло еще с начала шестидесятых, когда Рубен Симонов возобновил легендарный спектакль Карла Гоцци «Принцесса Турандот». Ланового партнеры поначалу дразнили этим «высочеством», а потом оно прижилось. Подожди, так тебе, может быть, неизвестно и то, как Николай Гриценко навеки заклеймил Ланового?