Инга Мицова - Снова выплыли годы из детства…

– Ингочка, ты кого больше любишь, – спрашивают родители, – папу или маму?

– Папу-маму, – быстро отвечаю я.

– Нет. Ты выйди в другую комнату, чтобы она тебя не видела, – говорит мама, обращаясь к папе.

– Ингочка, ты кого больше любишь – папу или маму? – присаживается мама на корточки и заглядывает мне в глаза.

– Тебя.

– Вот видишь, – говорит мама, вставая с корточек и обращаясь к папе.

А потом, когда мама уходит:

– Ингуся, ты кого больше любишь – меня или маму?

– Тебя.

Вечером, перед тем как заснуть, слышу: «Хитрит наша Ингуся. Маленькая, а обидеть не хочет».

«Хитрит Ингуся». Слова как слова – «хитрит Ингуся», – а у меня сейчас слезы на глазах.

Как-то мы с папой идем по длинному мосту через Неву. Я люблю этот мост, мы часто бываем здесь с мамой. Там, ограждая меня от реки, сидят женщины со щитами в руках. Вместо ног, мне кажется, у них хвосты. «Почему хвост?» – «Это русалки». Кто такие русалки? Русалки, в руках щиты и смотрят на меня. Мама крепко держит меня за руку, а я, затаив дыхание, смотрю на них. Очень хочется дотронуться до них рукой – до этих загадочных женщин с хвостами. Их много, они будто передают меня одна другой… Но в тот день, который вспоминается, меня ведет папа. Мы проходим мост быстро, я не рассматриваю русалок, мы куда-то спешим. Спускаемся с моста и начинаем ходить по набережной вдоль Невы туда-сюда. Я не понимаю, почему мы не идем дальше, папа все время смотрит на часы и вдруг говорит: «Ингуся, иди сама вперед. Я тут подожду». Я оглядываюсь на папу, правильно ли расслышала. Он кивает: «Иди, иди». Я иду среди толпы, которая валит мне навстречу, и вдруг вижу маму.

– Мама! – кричу я и бегу к ней.

Тут же появляется папа.

– Я говорил тебе, что она узнает даже среди толпы, – произносит он.

Но мама, кажется, не очень рада.

– Все-таки она очень маленькая.

– Ну я же смотрел, – оправдывается папа.

– Очень маленькая, – повторяет мама.

– Ингуся узнала тебя среди такой толпы, а ты сомневалась! Молодец, Ингуся, – говорит папа и сажает меня себе на плечи.

Наверное, мне еще два года.

В три я уже чувствую себя большой. Совсем большой.

Однажды зимним вечером я слышу:

– Здравко, как ты мог? Могли увидеть. Будут неприятности.

Мама испугана, а папа доволен.

– Я иду. Смотрю – в подворотне мужик елку продает. Я взял и спрятал ее под шинель. Это тут рядом. Ингуся, гляди: это елка.

Я трогаю веточки, они колючие, но я понимаю – это что-то очень важное… Родители радуются. Мама присаживается на корточки и украшает елку.

– Ингочка, это бомбы, – говорит она, показывая мне шоколадные конфеты, обернутые в золотую бумагу. А это мандаринчики.

Мандаринчики мне очень нравятся. Они так пахнут, и вообще они какие-то веселые. Сами ярко-желтые, а обернуты в полосатую белую с синим бумагу. Я впервые пробую их на вкус. Теперь-то я понимаю – это от испанской войны. Из Испании. Я знаю про испанскую войну по открытке, которая у нас на столе. Я долго ее разглядываю.

Такая страшная картинка: серый самолет в небе, а на пустынной улице лежит девочка, около нее красное пятно. Женщина с черными, коротко стриженными волосами, в красной косынке, с грудным ребенком на руках бежит через улицу, прикрывая ребенка рукой. Я слежу со страхом за ней и за самолетом. Успеет ли она скрыться в доме?

– Мама, кто лежит на мостовой? Девочка?

– Нет, кукла.

– А почему кровь?

Я долго разглядываю открытку. Как пустынна улица! Только неподвижная девочка лежит на булыжной мостовой, раскинув руки, только бегущая женщина с черными волосами в красной косынке…

– Мама, это не кукла, – говорю я, – это девочка.

– Это кукла, – произносит мама и убирает открытку со стола.

Сейчас я удивляюсь: откуда мне было знать, как выглядит самолет? Но отчетливо помню – маленький, серый, с прямыми, будто обрубленными по концам крыльями самолет, висящий в небе между домами.

Выходной день не похож на другие дни. Утром мама приносит тазик в комнату, я протягиваю руку, а папа берет мою руку, намыливает, затем берет другую. «Вот другая». Папа трет мои ладошки одну о другую: «Обе моют хорошо, одна моет другую, обе моют личико».

Двумя моими ручками он проводит по лицу.

Однажды в воскресенье мы пошли в зоопарк. Вечером папа и мама спрашивают:

– Что тебе больше всего понравилось, Ингуся, в зоопарке?

– Птички.

– А еще что?

– Птички. Они такие веселые, разноцветные, их много, они летают туда-сюда.

– Ну а слон? Слон тебе понравился?