Ольга Ключарёва - Джеки Чан. Неистовый Дракон - личность, фильмы, эпоха

Есть ещё нечто в этой личности, что притягивает и усиливает желание, перенесясь в воображении в предлагаемые обстоятельства его судьбы, следить за развитием событий. Это глубокое чувство уважения к нему и одновременно равенства (сродни дружескому чувству). Оно заставляет нас отложить дела и попросить человека взять нас с собой в путь.

***

Предмет этой книги – преимущественно путь Чэн Луна. Но на протяжении всего повествования мы неизбежно должны будем обращаться к разным событиям времени, когда он и его друзья начинали, событиям, благодаря которым складывались их разнообразные дороги. Но не только конкретно это выдающееся (что уже сегодня понятно) поколение было бы интересно представить. Ведь ничего просто так не начинается и, к счастью, не заканчивается, не исчезает бесследно. И это одна из особенностей китайской культуры в целом. Парадоксально, но действительно так: даже в суперсовременном, модернизированном, казалось бы, во всём устремлённом в будущее Гонконге, при ближайшем рассмотрении можно отыскать огромное количество черт интереснейшего прошлого. А если не полениться и несколько дней походить среди торговых рядов в кварталах, где и в 50-е годы прошлого века, и сегодня, уже практически на рубеже 20-х годов века нашего, всё, в целом, остаётся так же, почти не меняется в бытовом русле, то можно собственными глазами убедиться в этом. Преемственность в самой сути жизни, в её искомом смысле – вот, пожалуй, самое важное и одновременно самое удивительное, что вы сможете увидеть и что вынести по впечатлениям от пребывания в Гонконге. Значит, несомненно, это присутствует и в кино. Неслучайно кинематограф и в далёком прошлом, и сегодня остаётся самым важным из зрелищных искусств для гонконгцев. Применительно конкретно к гонконгскому кинематографу это тем более важно – ведь более синтетичного и динамичного явления среди индустрий, пожалуй, не найти. И всё это, конечно, сколь важно, столь и сложно. Вот почему.

Джеки Чан в течение нескольких десятилетий, благодаря умелым действиям продюсеров, вовремя сделанным крупным ставкам и иным смелым, рискованным, но практически во всех случаях полностью оправдавшим себя поступкам того же порядка, удерживает планку звезды мирового масштаба. При этом (и это, несомненно, является до некоторой степени драмой его жизни и творческой биографии) одновременно оставаясь, конечно, в статусе пришлой звезды на западе. На его примере, как это не покажется странным, парадоксальным образом проступают некие драматические черты – и, как совсем недавно китайцы открыли миру обратную сторону Луны, так и Джеки Чан, на протяжении последних 20—30 лет своей карьеры, продолжает упорно стараться открывать западному миру самого себя. Западный мир же упорно не хочет видеть в Джеки Чане что-либо трёхмерное, предпочитая, в основном, ту, известную уже джекичановскую «сторону Луны», которая имеет неровности, горы и кратеры – а именно Джеки Чана-мастера боя. И ничего с этим, похоже, поделать нельзя.

А большинство его коллег и друзей из его поколения, которые и начинали вместе с ним и параллельно с ним, и продолжают работать, – практически все известны исключительно в Гонконге или, в лучшем случае, только в странах Азии. На протяжении десятков лет и талантливые продюсеры Луна, и их западные коллеги, в какой-то момент распознавшие в нём потенциальные возможности для удовлетворения рынка, и режиссёры, а за ними и журналисты – словом, все заинтересованные лица, вся индустрия, активно взращивали и культивировали в мире идеальный образ исключительно одной азиатской звезды на весь мир. И это, по масштабу и результату, пример беспрецедентный, но – и со своими сильными, и слабыми сторонами. Джеки Чан был избран звездой. Подавляющее большинство зрителей судят о гонконгском кинематографе, вспоминая почти исключительно только его имя. А, надо сказать, что, при всём уважении, не с него всё это начиналось и сегодня далеко не только им продолжается.

Конечно, наряду с именем Чана, многие, кто знает и любит кино Гонконга периода 80-90-х, безусловно, вспомнит и Чоу Юньфата, и Мишель Йео, и Лесли Чуна, и режиссёров Джона Ву, Цуй Харка, Вонга Карвая (и насколько это разные деятели – по целям, устремлениям, по почерку!), а также великолепных Мэгги Чун и Тони Люна Чиу-Вая, которые раскрывались в разных работах, но у Карвая их таланты просто заискрились.

Можно вспомнить и уже даже не совсем «гонконгское» кинематографическое событие, но, тем не менее, за четыре года до окончания 99-летнего колониального периода в Гонконге, знаковое – а именно триумфальный выход на европейскую и мировую арену и китайского режиссёра Чэня Кайгэ, и его победу на Каннском фестивале в 1993 году с картиной «Прощай, моя наложница», где полнокровно и мощно, в своей подлинной силе и уникальной степени, проявился талант абсолютно, плоть от плоти, «гонконгского» Лесли Чуна; можно вспомнить и картину «Луна-соблазнительница» (1996) того же Чэня Кайгэ, где вновь работал Лесли Чун – и работал так, что равных на тот момент ему было сложно найти.