Николай Переяслов - Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах

Что касается чемодана Жукова с драгоценностями, о чём говорил арестованный Сёмочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан всё время держала при себе жена Жукова, и при поездках всегда брала его с собой…]

Слава Богу, Кирилл Семёнович Москаленко за подобным добром не гнался и свою квартиру дармовым барахлом не загромождал.

4 июня 1940 года он получил звание генерал-майора артиллерии, а с сентября того же года стал начальником артиллерии 2-го механизированного корпуса в Одесском военном округе.

С мая 1941 года Москаленко занимал не просто редкую, а уникальную в своём роде должность – он был командиром 1-й артиллеристской противотанковой бригады РГК (Резерв Главного Командования], которая формировалась в составе 5-й армии Киевского военного округа в Луцке. Служа здесь, он проделал большую работу по доукомплектованию этой бригады, подготовке её частей к действиям в составе противотанкового резерва. Под его руководством было проведено несколько рекогносцировок с выходом на рубежи предполагаемого развёртывания с началом возможных военных действий. Впоследствии он вспоминал: «Бригада истребителей вражеских танков была единственной в Красной Армии, имела на вооружении лучшие по тому времени 76-мм пушки и 85-мм зенитные пушки, которые использовались как для уничтожения воздушных целей, так и для стрельбы по наземным бронированным объектам».

Но потребность в пушках и зенитках возникнет буквально через месяц или полтора, а пока ещё по Волынской земле шла последняя мирная весна 1941 года. Но за её мирной тишиной уже чувствовалось тяжёлое дыхание приближающейся к границам Советского Союза войны.

О том, что Кирилл Семёнович был способен принять абсолютно самостоятельное,не только ни с кем не согласованное,но и противоречащее приказу свышерешение, говорят многие эпизоды из весьма неординарной биографии Кирилла Семёновича Москаленко. Так, по воспоминаниям известного военного журналиста и публициста Давида Иосифовича Ортенберга, ещё за несколько недель до начала войны, уже зная о сосредоточении фашистских войск у нашей границы, он, выступая как-то на партийно-комсомольском собрании, без обиняков рубанул с трибуны несанкционированную правду:«Будет война! Надо ждать нападения немцев если не сегодня, то завтра-послезавтра!..» И после этого ждал, что ему за это выступление крепко всыплют – в лучшем случае по командной или партийной линии, а то и вовсе арестуют, как провокатора и сеятеля панических настроений.

Но война уже и вправду была возле самого порога России…

Позднее о последних предвоенных днях на нашей границе Кирилл Семёнович Москаленко в своей мемуарной книге «На юго-западном направлении» писал:

«Однажды Потапов выразил беспокойство по поводу того, что в механизированных корпусах было недостаточно новых танков КВ и Т-34. И тут же спросил, всё ли вооружение получено бригадой. Я доложил, что прибыла вся материальная часть артиллерии. И добавил, что хотя вместо 107-миллиметровых пушек прибыли зенитные 85-мм, однако по своим тактико-техническим данным они могут быть с успехом использованы против танков. Тем более, что начальная скорость, а, следовательно, и пробивная способность их снарядов выше, чем у 76-мм.

Михаил Иванович внимательно выслушал, удовлетворённо кивнул головой.

– Это очень, очень хорошо, – подчёркнуто сказал он. Помолчал, думая о чём-то. Потом заговорил снова, тихо, спокойно:

– По всему видать, Кирилл Семёнович, что времени у нас с тобой немного. Обстановка очень тревожная. Сосредоточение немцами нескольких десятков дивизий перед нами на границе определённо имеет отношение к нам. Думаю, что фашистское командование готовит против нас не просто провокацию, а что-то похуже…

16 июня генерал Потапов вновь вызвал меня. Когда переговорили о текущих делах, он спросил:

– Читал сообщение ТАСС от 14 июня? Что думаешь по этому поводу?

Люди моего поколения, вероятно, хорошо помнят это сообщение, о котором впоследствии было написано много надуманного. В сообщении указывалось, что слухи о намерении Германии напасть на СССР "лишены всякой почвы". Но это был лишь дипломатический ход, имевший целью выявить реакцию вероятного противника. Правда, такой характер этого сообщения стал ясен много времени спустя.

Тогда же, в середине июня 1941 года, я мог лишь ответить, что сообщение меня удивило. Было бы, мол, прекрасно, если бы на нас не собирались напасть, но что-то не верится в мирные намерения фашистской Германии. Так что полагаю, добавил я, сообщение сообщением, а нам нужно быть начеку.