инок Максим (Смирнов) - Сильнее смерти любовь. Мать солдата

Я много чего слышала за эти десять лет. Иногда такие же вот молодые ребята, как вы, говорили честно и открыто (и я уважаю их откровенность): «А что такого особенного сделал пограничник Родионов? Если бы он подбил несколько танков, завалил несколько боевиков? А он-то чего достиг?» Я и сама так раньше думала. Но вот прошло десять лет…

Вот книга, изданная на Украине. Она называется «Слово о солдате» – не о депутате, не о политике – о солдате! Украинский батюшка о. Георгий, – у него душа болит о молодежи, – говорит: «Война – страшное дело, на войне можно погибнуть, можно стать предателем, но на войне можно стать святым». Вдумайтесь! Он говорит, что война страшная, тяжелая, но человек сильнее ее. Я с ним согласна, потому что на войне с наибольшей силой выявляется то, что есть в человеке, и если это – подлец, то на войне он проявит себя как законченный подлец, а если в человеке есть золотая искорка, то здесь она становится настолько яркой! А в мирное время не всегда есть ситуации, в которых эти удивительные качества могли бы проявиться.

Вот еще книга – «Он выбрал Крест». Это сборник статей, посвященных Жене. Я не согласна с названием: он выбрал жизнь, просто через Крест.

Л. В. Родионова с солдатами-ракетчиками Балабановского гарнизона РВСН

О нем, кроме того, написано более 10-ти песен, снято множество фильмов. Почему? Никто не может этого объяснить. Самое удивительное в этой ситуации, что никто это не культивирует, никто это специально искусственно не создает…

Я хочу, чтобы вы поняли: я не занимаюсь прославлением моего сына, мне этого не надо. И я никогда не приукрашивала Женю, не говорила о том, что был он у меня самый умный, самый красивый. Никогда за эти годы я не отделяла Женю от других, никогда. Я считаю, что флаг чести, достоинства и мужества, поднятый им, в равной степени обращен ко всем.

Я знаю, что у всех на уме такой вопрос: почему именно Женя? Ведь в Чеченской войне погибли тысячи. Да, но и в Великую Отечественную погибли миллионы, а кого мы с вами знаем? На вскидку десять имен, не больше. Может быть, для примера нам Господь дает память хотя бы об этих десяти героях. Но те, которых мы знаем, они не просто пали в бою, а погибли как-то необычно, трагичностью, что ли, и высотой своей гибели тронули нас.

Часто мне задают вопрос: «Каким был Женя?» Да простым, обычным. Неплохо играл на гитаре, неплохо пел, умел общаться с ребятами, с самых малых лет занимался спортом. Он даже не военным мечтал стать – поваром. Это самая мирная профессия на земле. И, вероятно, над ним шутили ребята по поводу крестика и по поводу его поварского пристрастия. Но силой духа силен наш человек – не плечами мощными, не ростом двухметровым, а силой духа…

Когда Жене было семь лет, мы остались с ним одни в Подмосковье, где у нас не было ни друзей, ни родных. Мы шли с ним по дороге, и я чуть не со слезами сказала: «Как же мы будем выживать здесь?» Он мне ответил: «Мама, мы сюда жить, а не выживать приехали». Таким был взгляд на жизнь у семилетнего ребенка.

А вообще я не помню его ребенком. Он очень рано повзрослел. Он был мне другом, братом, иногда отцом. Что бы о нас не говорили, мы, женщины, все-таки слабые, иногда даже слабее семилетнего мальчика. Он научился хорошо готовить. Мне завидовали все соседи по общежитию, где мы жили, проходя мимо нашей комнаты, из которой доносился аромат вкусной еды. Особенно ему удавался «хворост», разные пирожные. Вот только детства у него не было. Однажды с отцом, не подумав, мы лишили его детства. Однажды власть, не подумав, лишила наших детей детства. Вспомните девяностые годы, когда нужно было отстоять огромные очереди, чтобы получить по талонам некоторые продукты. Все это было на нем. Ведь, чтобы получить прописку и квартиру в Подмосковье по лимиту, нужно было очень сильно постараться. Поэтому все заботы он взял на свои мальчишеские плечи, всегда поддерживал меня, никогда не унывал. Он говорил: «Мама, у нас же с тобой семья, и мы счастливы». Мы никогда не говорили слов «неполная семья».

Вспоминаю, как Женя ходил в Подольске в храм Знамения Божьей Матери, которому больше трехсот лет, как он, когда только начали восстанавливать другой храм – Вознесения, возле которого теперь он похоронен, – лазил по подвалам, приходил весь в паутине и говорил: «Не могли люди оставить врагам иконы и церковную утварь, все это где-то спрятано, надо искать»…