Татьяна Булатова: Дефицит

– Господи! – официантка посмотрела на меня с жалостью и непонятно откуда взявшейся брезгливостью. – От горшка – два вершка, а туда же – глаза намалевала. Как лилипут в цирке.

– Разберемся, женщина, – изменился в лице папа, а мне показалось, что хотел он сказать что-то другое: может быть, дура, а может быть, и того хуже.

– Ваш заказ, – официантка с обидой поджала губы и выставила перед папой креманку, до краев наполненную мороженым.

Разумеется, ничего он есть не стал. Просто оставил на столе деньги и протянул мне руку:

– Готова?

Что я могла ему сказать? Конечно, готова.

Домой мы шли молча. Но всякий раз, когда мимо нас пробегала собака или кошка, папа останавливался и пробовал со мной заговорить. Я понимала, так он пытается отвлечь меня от грустных мыслей. Видимо, боялся, что я расплачусь. А я боялась другого. Того, что сейчас нам навстречу попадется кто-нибудь из знакомых и увидит меня, размалеванного лилипута. А Я НЕ ХОТЕЛА БЫТЬ ЛИЛИПУТОМ! Я ХОТЕЛА БЫТЬ КРАСАВИЦЕЙ. И чтобы вновь стать ею, тайком от папы стирала с век остатки сентябрьского неба. А он думал, что я смахиваю с глаз слезы, и мрачнел с каждой минутой все больше и больше.

Дверь нам открыла мама:

– Удачно?

– Вполне, – бодрясь изо всех сил, ответила ей я и протянула коробочку: – Это тебе.

– Мне? – растерялась мама и, разглядев надпись, взвизгнула, как девчонка: – Это же «POLLENA»!

– «POLLENA», – со знанием дела подтвердила я и искоса посмотрела на отца.

– Я не имею к этому никакого отношения, – проворчал папа. – Это все Танька.

– Нельзя было не воспользоваться такой возможностью. Это же дефицит, – ввернула я кодовое слово и проскользнула в ванную.

– Дефицит, – выдохнула мне вслед мама, а я даже не обернулась. Чего я там не видела? Как она красится?