Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

- Нет, спасибо, все хорошо, – отвечаю ему и едва не стону в голос, такая боль пронзает меня.

Наверное, оттого, что я медленно снова заваливаюсь набок, маат интересуется теперь:

- А где же Вы сегодня ночевали? – и затем добавляет: – Если Вы разрешите задать Вам такой вопрос, господин лейтенант.

Хороший парень. Хочет удержать меня в сознании своим трепом – в сознании и реальности. Но лучше бы он этого не делал! Я сейчас настолько тронут его заботой, что слезы наворачиваются на глаза.

- В крестьянской усадьбе, с парнями из Люфтваффе, – произношу медленно.

Маату приходится много раз переключать передачи. Мы движемся то в гору, то с горы. Буковый лес тянется по обеим сторонам дороги, но скоро идет лишь с горы: Поворот за поворотом.

Вот появляются дома – здания из красного песчаника. Несколько детей на улице, играющие дети. Чтобы справиться с кипящими во мне слезами умиления и эмоциями, спрашиваю:

- А где же размещается Ваш штаб?

- В замке городка Саверн.

- Как раз соответствует моменту!

- Так точно, господин лейтенант. Все обставлено наилучшим образом – с радиостанцией и всякими такими штучки-дрючками. Как и должно быть.

- Так они все это просто упаковали в Париже и так и выехали? – интересуюсь недоуменно.

- Да, все. Каждую пишущую машинку. Телефонно-телеграфную станцию, батареи для раций – ну просто все... Это был настоящий большой транспортный конвой, господин лейтенант.

- И теперь здесь все идет как и раньше?

- Ну, так само собой же разумеется, господин лейтенант. Все общение идет сегодня по радио! Извините, господин лейтенант, это Вы и сами знаете: Вы же служили на подводных лодках...

- Откуда Вам это известно?

- Ваш знак подводника, господин лейтенанта!

Вслушиваюсь в его интонацию. Без сомнения в его словах звучит насмешка.

- Значит, война на море в последнее время продолжается... И ею управляют из Саверна, из замка в Саверне управляют войной на море?

- Так оно и есть, господин лейтенант!

Уголком левого глаза вижу, как водитель довольно улыбается. Затем говорит:

- Для радистов оно же все равно: Париж или Саверн – им это без разницы... Только, я бы лучше находился в Париже, сказать по правде, господин лейтенант...

Моя голова валится при проездах всех этих крутых поворотов с боку на бок – так, словно мышцы затылка совсем не могут удержать ее вертикально. Моментами у меня буквально туман перед глазами. Приходится быть начеку, чтобы не свалиться вперед. Когда машина резко тормозит, то едва не бьюсь головой о ветровое стекло. Чтобы не допустить этого, упираюсь ногами так сильно, что бедра болят.

Не могу я так быстро все это усвоить: из Парижа в Эльзас...

- Ну и кто же собрался в эту куча-мала?

- Ни малейшего представления, господин лейтенант.

Спустя какое-то время водитель говорит, словно про себя:

- Я представляю себе все именно так: Замок должен быть, конечно просто замком…

Благородство умирает последним! приходит на ум изречение моей бабушки, но я придерживаю его при себе.

- А замки, – продолжает водитель, – таких массивных больше вовсе нет так далеко на восток от Парижа..., Впрочем, этот раньше назывался Saverne.

- Спасибо за справку! – произношу вполголоса, так как меня снова начинает тошнить.

- Всегда пожалуйста, господин лейтенант. Как Ваши дела?

- Идут пока дела...

- Значит терпимо – так говорят?

- Да, приблизительно так все и обстоит.

- Потерпите еще пару минут! – слышу будто издалека. Но замечаю, как участливо это было сказано.

Через какое-то время раздается опять:

- Мне здесь все не по вкусу – я имею в виду Эльзас и эльзасцев. Все же, они все обманщики и лицемеры! Разве не так, господин лейтенант, или нет?

«Ковчег»! Мы позволили оставить «ковчег»! Но почта и все наши тряпки – все здесь, на борту. Даже наша жрачка. И тут меня пронзает внезапная мысль: Мои фотопленки! И почти в тот же самый момент осознаю, что сумка стоит у меня между ног.

Я могу даже почувствовать ее.

Никакого волнения!

Дорога снова резко поворачивает, машина идет покачиваясь, хотя маат едет очень осторожно. Нельзя разрешать такие повороты на дороге.

- Как далеко еще теперь? – спрашиваю маата.

-Еще пять километров.

То и дело проваливаюсь в полуобморочное состояние. Стоит лишь на миг расслабиться и все исчезает во мне, а подбородок в ту же секунду хочет свалиться на грудь. Высоко вскидываю голову и широко, с усилием, открываю глаза.

Зафиксировать взгляд! Все скользит и расплывается! «Ковчег» был лучше.