Никита Михалков - Мои дневники

Любовь вызывает любовь. И это не может быть иначе оттого, что Бог, проснувшись в тебе, тем самым пробуждает Себя и в другом человеке.

«Нет такого дурного дела, за которое был бы наказан только тот, кто его сделал. Мы не можем так уединиться, чтобы то зло, которое есть в нас, не переходило на других людей. Наши дела, и добрые, и злые, как и наши дети: живут и действуют уже не по нашей воле, а сами по себе».

«Бояться Бога хорошо. Но еще лучше любить Его. Лучше же всего воскресить Его в себе».

«Если бы Бог не любил Сам Себя в тебе, ты никогда не мог бы любить ни себя, ни Бога, ни ближнего».

Вера – не столько знание истины, сколько преданность ей.

«На земле жизнь и ложь – синонимы».

«Да, я шут, но только я из тех шутов, которые пляшут под свою дудку, а не под чужую».

Самое страшное, когда злодейство становится повседневностью.

Катали макет памятника Жукову по площади. Примеряли, где ставить.

Ангелиус Силезиус, немецкий христианский мистик, поэт

Любовная сцена в купе… Две вешалки колотятся о стенку в раскачивающемся вагоне.

( Воплощено в «Солнечном ударе», 2014 г. – Современный комментарий автора. )

Рим. Аэропорт. Югославская семья. Видимо, из провинции. Крестьяне.

Мама – толстая, с вечно приоткрытым, полуулыбающимся ртом. В платке с челкой прямых волос, стриженных «под горшок». Платок завязан под подбородком. Сидит враскоряку, сняв туфли.

Дочка – загорелая, с крупными чертами лица, в пиджаке с люрексом. Руки огромные, крестьянские. Укладка волос волнистая, как в сороковые годы. Сама сильная и смешливая. Рядом – два сына или, может быть, это ее младшие братья, ибо она еще совсем не стара.

Один парень – лет 25–27, в кожанке новой, недавно очень обстоятельно подстрижен, в «дудочках», с перстнем и в «ковбойских» остроносых сапогах на каблуках. Второй – видимо, помоложе, но крупнее, в кожаном черном пальто с меховыми гигантскими лацканами, в белых джинсах, тоже «дудочках», с длинными курчавыми волосами.

Они, видимо, ждали рейса. Парни все время куда-то ходили, что-то узнавали и докладывали. Женщины чему-то смеялись…

Что-то замечательно здоровое, веселое и трогательно-наивное было в этом семействе.

Рассказ Ю. Ф. Ярова о том, как сразу после войны в Латвии стояли наши корабли. И к каждому из них были «прикреплены» семьи из определенных домов. Когда какой-то корабль уходил, у латышей было ощущение, что уехала их мама. Потому что с этих кораблей их кормили.

Те же, кто оставался еще на довольствии у находившихся в порту кораблей, никого чужого к себе не пускали.

( Юрий Федорович Яров – в то время (начало 90-х) заместитель председателя Верховного совета РСФСР, затем – заместитель председателя Правительства Российской Федерации. – Современный комментарий автора. )

«Дух в произведении искусства – это его идея. Душа – атмосфера. Все же что видимо и слышимо – его тело!»

Михаил Александрович Чехов

Юрий Федорович Яров маленьким ложился спать голодным, и чтобы не думать о еде, засыпал. Мама приносила ночью картошку и жарила ему со шкварками, а потом будила и, сонного, ночью кормила.

Он же утром ничего не помнил, и маму это ужасно огорчало. Она плакала, потому что хотела сделать сыну приятное, а он даже не мог порадоваться еде, потому что ел во сне.

На рыбном рынке рано утром в Гамбурге. Танцуют похмелившиеся люди, остальные в такт музыке хлопают в ладоши. В толпе, спиной ко мне, стоит женщина в шубе, тоже хлопает. Потрясающей красоты руки… Медленно пытаюсь обойти ее и посмотреть, что за лицо принадлежит этим рукам. Оказалось, ничего особенного!

Три русских му…ка в костюмах и при галстуках пошли смотреть нудистов на пляже. Все повалились вместе с забором.

Пора бы всем понять, что с нами ничего не сделать. Но самим нам что-то с собой нужно делать обязательно.