Юлия Ковалева - неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди

«Больше не будет, больше не будет больно и плохо. Сегодня не кончится никогда», – сбивчивым эхом отлетели от металла перил и прокатились по бреющей траектории над рекой строчки Fleur. Сквозь приглушенный шум смерча разрозненных суицидально-депрессивных мыслей мозг, на время избавленный от тяжести гнетущей жизни, вырвал именно эту цитату из аудиозаписей Вконтакте и воспроизвел ее не в самом лучшем виде, откровенно говоря, не на самом лучшем носителе.

Если бы не знание того, что это река, то в темноте Волгу можно было бы легко спутать с непрекращающимся потоком нефти, столь же матово-черной и такой же тягучей, как и данная ценная субстанция.

«Черная, как и моя жизнь», – в облаке пара, как выноска цитаты в облаке в фильме, прозвучал мысленный итог под раздраженный шум борьбы стихий воды и воздуха. Вслед за этим тело перекинуло правую ногу через ржавую аэрографию моста и под недовольный скрип полувекового металла воссело в ожидании конца.

Раздраженный появлением нового препятствия, ветер бесстыдно прорывался под распахнутое пальто, освежеванное холодной весенней грязью от многочисленных падений тела на пути к «точке невозврата» и тысячекратным «черт возьми».

Беспроглядно матовая чернь Волги не отражала ничего, несмотря на проглядывающую сквозь нагнанные свирепством ветра мрачные тучи луну. Казалось, она представляла собой движущееся дно сосуда с бурлящей смолой, затягивающей в омут неизбежного финала и поглощающей всю свободу сознания.

Кожа на одной руке была ободрана, инстинкт самосохранения в уже несильной попытке удержания равновесия отправил заиндевевшую вторую конечность в растрепавшуюся по ветру полу пальто за сигаретой. Приглушенный С2Н5ОН вестибулярный аппарат долго пытался скоординировать столь сложное действие, но выполнил миссию и выудил онемевшими пальцами злополучную пачку с надписью: «Инфаркт».

Напоследок нужно было прикурить, дабы в кубиках льда крови после происшествия обнаружили изрядную промилле и каплю никотина, поглощенную телом в благих намерениях, чтобы эта капля не убила лошадь. С большим трудом выуженная из кармана зажигалка, иронично усмехнувшись «благим намерениям» спасения лошади, ускользнула сквозь пальцы и была жадно поглощена пастью проплывавшей мимо волны. Сердиться не было сил, и «Инфаркт» полетел туда же, в пасть смоляного чудовища – последнего пристанища водруженного на перила тела.

Вдруг всплыла мысль, что нужно снять пальто. Там был паспорт и проездной на канатную дорогу. Вот повезло бы нашедшему – и кредит бы взял, и на аттракционе прокатился бы – чем не благое дело, раз с лошадью не удалось.

Стоит только позавидовать самоуверенности тела на тот момент. Пьяным море по колено, ну а ветер по крылу. Не сделанная при освобождении от пальто поправка на ветер (куда уж до таких сложных вычислений) в биатлоне привела бы к промаху и штрафному кругу, ну а в нашем случае… В нашем случае ветер оказался сильнее и, вообразив, что он на регате парусных яхт, с силой рванул раздувшиеся полы пальто так, что всем своим недюжинным весом тело приземлилось на мост головой, последней мыслью перед отключкой в которой было: «$%*&^# мааать».

Я очнулась от жуткой головной боли и холода, начинившего все тело, словно свинцовыми пулями быта серой жизни. Открыть глаза было невыносимо тяжко, будто вместо век установили рольставни б/у по скидке с флаера, навязчиво врученного у метро подростком. А вы тот единственный человек из толпы, который взял эту никчемную глянцевую бумажку, поскольку сердце ваше еще не настолько очерствело, чтобы просто пройти мимо. Уж лучше вы выбросите этот флаер в урну у своего дома, ведь парень работает, а из его суточной зарплаты вычитают стоимость этих бумаженций, оказавшихся в ближайших помойках (да, это специально проверяют).

Под подобный застоявшемуся радикулиту скрежет разверзшихся век перед взором предстало бескрайнее голубое небо без единого намека на облако. Сквозь гул единства похмелья и боли от удара оземь доносился крик чаек, видимо, возомнивших себя стервятниками и кружащими надо мной в целях утренней трапезы.

Послав их в известном нецензурном направлении, мозг изъявил желание подняться, о чем сильно пожалел, когда тело сформировало прямой угол с поверхностью моста. Сильный прилив тошноты вынудил с несвойственной похмелью скоростью кинуться к перилам и извергнуть пережитое, выпитое, но невыкуренное. Странно, но этот порыв сотряс идеальную гладь уже спокойной реки, покорно отражавшей голубизну стратосферы и перворожденные лучи восходящего солнца.