Анатолий Дарков - В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942

15 августа наш полк был расформирован, и его людской состав был распределен по другим частям нашей дивизии. Саперному взводу было приказано явиться в военные лагеря юго-восточнее Дорогобужа, где все это время располагался штаб дивизии. Мы должны были помогать хозяйственной части штаба грузить обмундирование, продукты и другие вещи, что было связано с передислокацией штаба на новое место. Не без некоторого сожаления покинули мы лесок, где прожили чуть ли не целый месяц. Я скомандовал: «На ремень!» – и взвод зашагал в сторону бывшего расположения штаба дивизии. Около бывшего лагеря в лесу я нашел большой склад кружек и котелков. Это был склад какой-то части, стоявшей здесь раньше. Склад оприходовала наша хозяйственная часть, мы взяли себе эмалированные кружки и котелки. Мы производили погрузку, приводили в порядок расположение лагеря. Работы было не так много, и к концу дня она была почти закончена. Спокойный летний день клонился к вечеру. Здесь, вблизи линии фронта, ничто не нарушало тишины природы, даже ветер не колыхал листвы деревьев, было очень тепло. В километре от лагерей мирной жизнью жил маленький городок Дорогобуж. Думал ли кто-нибудь, что сегодня этот городок превратится в развалины, что многие его мирные жители – женщины, старики и дети – будут убиты и искалечены, потеряют своих родных и близких.

В Дорогобуже не было никаких военных объектов, армия в этот период войны размещалась, как правило, вне населенных пунктов. Единственный военный объект Дорогобужа представляла пекарня, в которой выпекали хлеб для нашей дивизии. Так что Дорогобуж был самым мирным, самым невоенным городом, и вот его-то выбрала фашистская авиация в качестве объекта одной из своих бесчисленных бомбардировок.

Около пяти часов дня с запада показалась эскадрилья фашистских бомбардировщиков, состоявшая из семи или восьми самолетов. Мы заметили эти самолеты раньше, чем поняли, зачем они летят. Они сделали круг над городом на очень малой скорости, а затем первый самолет пошел в пике. С того места, где мы находились, хорошо была видна вся эта бесчеловечная картина. Первый самолет пикировал над городом по прямой. Он летел беззвучно, выключив мотор, и так низко спустился, что нам одно время казалось, что он упадет на землю, но сейчас же он показался над городом. Вслед за этим раздался взрыв от сброшенных им бомб. Все остальные самолеты повторили то же пике, что и первый, но они выходили из пике раньше, чем он, и было видно, как от них отделялся смертоносный груз, и затем раздавались взрывы. С удивительным хладнокровием фашистские бандиты уничтожали Дорогобуж и его жителей. Над городом поднялся столб огня и дыма.

Разгрузившись от бомб, продемонстрировав виртуозную технику пикирования, бесчеловечное хладнокровие и не встретив никакого сопротивления, отряд бомбардировщиков выстроился над городом и улетел в западном направлении. Мы думали, что на этом бомбежка закончена, но это было не так. Через несколько минут на дороге со стороны горящего Дорогобужа показались несчастные жители. Они бежали, даже не оглядываясь назад. Женщины тащили за руку маленьких плачущих детей, кто-то нес на плечах мешок с вещами, кто-то вез остаток своих вещей на тележке, большинство же бежало из своего родного города без вещей. Куда они шли, о чем они думали?

В это время над городом появился тот же отряд бомбардировщиков и вновь повторил свое страшное дело. Как черные вороны кружились «юнкерсы» над горящим городом, бросаясь на беззащитный Дорогобуж, как ворон с высоты бросается на свою жертву. Нельзя забыть этой страшной картины! Пылающий город, объятый пламенем и дымом, взрывы бомб, бегущие по дороге жители, и над всем этим – парящие в высоте черные птицы – фашистские пикирующие бомбардировщики.

Вечером нашему взводу было приказано двигаться в район деревни Подмошье, около которой разместился теперь штаб дивизии. По дороге я выбросил лишние вещи из моего рюкзака, и в том числе девять книг, которые я взял с собой. Я оставил только какой-то справочник по саперному делу. Мы пришли к месту расположения штаба нашей дивизии ночью. Мне указали палатку, где находился командир дивизии. Получив разрешение, я вошел и увидел комдива Савельева. Даже не увидел, так как в палатке было темно, а услышал его голос. Я доложил, что саперный взвод прибыл, он сказал, что мы вольемся в состав саперной роты при штабе дивизии, и приказал нам располагаться на ночлег.

Наутро командир саперной роты А.В. Авдеев при моем участии распределил состав нашего взвода по другим взводам роты. Часть наших товарищей попала в группу дивизионного инженера. К ним относились: Калганов, Дарков, и, если мне не изменяет память, несколько позднее в эту группу были направлены Осокин и Дьяконов. Я был назначен на должность помощника командира третьего взвода саперной роты. Командиром взвода был военный инженер 2-го ранга Князьков Константин Николаевич – добродушный человек крупного телосложения.