Михаил Розен - Экология и психология (записки репатрианта)

В авторской заявке, которую ты оформляешь на первом месте должна стоять мое фамилия.» Когда КГБ пронюхало об подпольной сионисткой группе и участием в этой группе Миши, парторг Андрусенко потребовал немедленно собрать партийное и общественное собрание коллектива и рассмотреть антисоветское поведения сотрудника института Михаила Розена. Собрание единогласно осудило поведение сотрудника Михаила Розена и потребовало изгнать его из института.

Наконец, Миша на железнодорожной станции Чоп, последней станции советской страны. Представители еврейского народа штурмуют таможенное отделение вокзала. Они нагруженные чемоданами и сумками и очень взволнованы. Их можно понять. Они хорошо знают нравы советских вождей. Сегодня новый вождь Горбачев дал разрешение на выезд в Израиль, а завтра может его отменить и отправить евреев вместо счастливой Америки, или загадочной «земли обетованной» в «солнечный» Магадан».

Миша, стоит со старенькой матерью и двумя небольшими чемоданами перед таможенными чиновниками. Их багаж настолько скромный, что вызывает подозрение у бдительных таможенников. Они заставляют Мишу снова открыть чемоданы, и не найдя в чемоданах золота и брильянтов ругаются матом.

Наконец, вагон пассажирского поезда Москва – Вена, полный взволнованных евреев, отправляется в путь. Как, не странно, но в вагоне царит мертвая тишина. Молчат даже дети. Мимо окон проносится цветущая весенним цветом украинская земля. Чувство тяжелой потери охватывает Миша. Рядом у вагонного окна стоит его мать. По её морщинистым щекам текут слезы.

Поезд замедлил ход около высокого столба с блестящим, металлическим щитом. На щите огромными красными буквами написано: СССР. Пограничники соскакивают с подножек вагонов. Окончилась великая страна.

Поезд опять набирает скорость. Еврейский вагон вмиг оживает. Евреи, в основном одесситы, вскакивают со своих мест и начинают метаться по разным купе. Оглушительный одесский жаргон сотрясает воздух. Из словесного потока одесситов выплывают, незнакомые, исковерканные английские слова: «вальфер», «статус» «лайсенс». Утром поезд прибывает на Венский вокзал. Вокзал огромный, серый, чужой. Вскоре Миша с матерью попадают в приемную «Сохнута» (еврейского агентства).

На стенах портреты израильских вождей и виды Иерусалима. Миша с удивлением оглядывается вокруг: «Почему нас только несколько человек в приемной «Сохнута»?

Где же остальные попутчики по еврейскому вагону?»

На перроне Венский вокзал, попутчики, горячо целовали молодых израильтян, которые их встречали и, говорили красивые слова о своей любви к Израилю! Куда они делись?» Миша снова увидал своих попутчиков, на площади перед Венским вокзалом. Попутчики быстро заполняли автобус со звездистым американским флагом. Некоторые из них улыбались Мише: «Что значат эти улыбки?» – пронеслось у Миша в голове. Его ноги стали, инстинктивно, поворачиваться в сторону американского автобуса. Но другая мысль остановила его: «Ты дал клятву Богу войти в Израиль! Бог накажет тебя, если ты не выполнишь эту клятву!» Была уже ночь, когда Миша с матерью усадили в «Боинг» израильской компании «Эль-Аль». Гигантский лайнер был полупустой. Миша, задремал, утомленный дневной суетой. Проснувшись, он увидел в иллюминатор серебряные полосы лунного света на морской глади. Вскоре вдали заискрились тысячи огней. «Тель-Авив!» – Он услышал по радио, и радостный трепет охватил его.

В аэропорт Бен-Гурион, Миша с матерью прилетели рано утром. Их поместил в огромном пустом зале, где было полутемно и прохладно. В этом же зале Мише пришлось побывать еще раз через пять лет, когда он встречал своих родственников, новых репатриантов, из развалившегося СССР. Тогда здесь было шумно и жарко и яблок негде было упасть. Но пока СССР еще крепко стоял на своих «глиняных ногах» и Мише с матерью несколько часов сидели в пустом зале. Наконец чиновник выпили свой кофе и начали оформлять документы. Когда Миша с матерью вышли из кабинета чиновника был день 18 мая 1986года. Горячее солнце встретило их первые шаги на израильской земле.

Из аэропорта имени Бен – Гуриона они ехали по широкой автотрассе. Город Лод выросли перед ними неожиданно. Серые трехэтажные дома и несколько восьмиэтажных зданий, похожих на спичечные коробки, стояли вдоль улиц. Автобус остановился около одной из этих высотных коробок. Над парадным входом была надпись «Центр адсорбции» На иврите; «Мирказ клита олим». Сквозь огромные окна первого этажа был виден холл, мягкая мебель, и люди, сидящие в удобных креслах. У входа в «Мирказ клита» перед Мишей неожиданно вырос толстый, смуглый человек, с густой черной бородой и черной « кипой» на голове. Он, молча, внимательно осмотрел Мишу, его мать, и их убогий багаж, потом сделал властный жест рукой что, вероятно, означало: «Идите за мной.»