Фил Коллинз - Я еще жив. Автобиография

В конце пятидесятых мы арендовали небольшой участок земли за весьма скромную цену на острове Ил-Пай. Я провел очень много времени в детстве, сначала помогая построить домик для нашего клуба, а затем – принимая участие в постановках и представлениях, которые он устраивал. Могу поклясться, что я выступал на знаменитом месте посреди Темзы – где в шестидесятых произошел прорыв британского блюза – задолго до The Rolling Stones, Рода Стюарта и The Who.

На самом деле я до сих пор люблю просто бесцельно поплавать в лодке. Но в конце концов те регулярные постановки лодочного клуба дали мне необходимую возможность впервые сыграть на барабанах на сцене. Есть пленка, где я, десятилетний, выступаю в Derek Altman All-Stars во главе с играющим на концертино маэстро. Кэрол и Клайв также участвовали в концерте, показывая юмористические миниатюры. Мама тоже не оставалась в стороне: она проникновенно пела Who’s Sorry Now?

В целом вся семья была частью «водной труппы». Папа неизменно выступал со своей нестареющей песней про фермера, издавая множество неприличных звуков, чтобы спародировать животных. Я до сих веселю своих детей помладше этой песенкой: «У одного фермера была старая свинья…» (вставляем самые разные звуки фырканья и пуканья).

Это были те редкие моменты, когда отец сбрасывал свой котелок, костюм и галстук и становился обаятельным озорником. К сожалению, я мало что помню о своем отце – не важно, в хорошем настроении или нет. Все воспоминания, которые сохранились у меня в голове, я вставил в песню All Of My Life из альбома 1989 года… Серьезно: отец приходил с работы, снимал свой костюм, ужинал и затем весь вечер сидел перед телевизором в компании только своей трубки. Мамы не было дома; я слушал музыку наверху.

Когда я сейчас вспоминаю эту картину, мне становится невероятно грустно. Ведь есть столько вещей, о которых я мог бы спросить своего папу; если бы я только знал, что мне будет всего двадцать один, когда он умрет. У нас с ним никогда не было близких отношений. Может, я просто забыл что-то. Может быть, этого чего-то и не существовало.

Но я четко помню то, как я мочился в постели, и поэтому на моей кровати под обычной хлопковой простыней была еще клеенка. Если вдруг «случалось то самое», клеенка препятствовала распространению влаги, и в итоге я просто спал в небольшой лужице своей мочи, которая никуда не могла вытечь. Что же делать в такой ситуации? Пойти спать к маме и папе и намочить их постель. За это мой отец, конечно, любил меня еще сильнее. У нас не было душа в нашем маленьком доме, состоящем из двух квартир, а рано утром мало кто принимает ванну, поэтому, по всей видимости, несколько лет от папы, когда он каждый день ездил на работу, еле заметно пахло мочой.

Он практически всегда – не важно, как бы сильно он ни любил реку – проявлял ко всему равнодушие. У меня есть видеодоказательство. Домашнее видео, которое снял Рэг Тангей, запечатлело меня и папу у кромки воды на Ил-Пай Айлэнде. Мне было примерно шесть. Подо мной – почти пять метров до Темзы.

Тогда я знал так же хорошо, как и сейчас, что Темза – это очень опасная река. В ней есть чудовищной силы подводные течения, а также множество приливов, отливов и других течений. Довольно часто тела выносит к шлюзам моста Сент-Маргаретс. Все опытные члены нашего лодочного клуба знали: с Темзой шутки были плохи.

На старой записи видно, как папа неожиданно разворачивается и уходит. Он ничего мне не говорит – ни одного слова или предостережения. Он просто оставляет меня на самом краю страшного обрыва с каменистым берегом внизу. В случае падения я бы как минимум нанес себе ужасные увечья, если бы меня, что вероятнее всего, не унесло бы в реку. Но папа просто оставил меня там, лишь один раз на мгновение обернувшись.

Я не говорю, что ему было плевать, просто ему иногда не могли даже в голову прийти мысли, столь естественные для других. Возможно, когда он оставлял меня на краю обрыва, его воображение и чувства были совсем в другом месте. С ним было такое каждый день.

Когда я стал взрослым, со мной тоже такое случалось. Отчасти – в позитивном ключе, ведь я автор песен и артист: уходить глубоко в собственные мысли, выдумывать что-то – это часть моей работы. Но, как мне кажется, в этом были и отрицательные стороны. Когда я ездил с туром по миру вместе с Genesis и с сольными концертами, я постоянно поддерживал в себе иллюзию, что могу сохранить крепкую семью и одновременно продолжать свою музыкальную карьеру.