Николай Голубятников - Подвиг Человека. …Несите людям мир и счастье!

Вдруг темноту прорезала ослепительно-белая молния. Небо раскололось и, казалось, упало на землю. Зашумел дождь. Иссохшая земля стала жадно глотать водяные стрелы.

– Господи Исусе! – в страхе прошептала Фенина бабушка, набожно крестясь. Гром повторился с новой силой. Жалобно задребезжали стекла. Резко хлопнула ставня. В открывшееся окно ворвался буйный ветер и заметался по комнате.

– Сроду такого не было, – повторила старуха, шаря по загнетке. Найдя спички, она зажгла лампу и села в переднем углу под образами. Трехлинейная лампешка скудно осветила часть земляного пола и угол большой русском печи, на которой, разметавшись, сладко спали Феня и её восьмилетняя сестра Маша.

Матери дома не было; она осталась ночевать в поле. В эту ночь многие колхозники остались в поле; делались последние приготовления к уборке урожая.

Дождь то затихал, то вновь начинал шуметь за окном и хлестать по железной крыше, которая от резких порывов ветра неистово гремела, усиливая и без того мрачную картину ночной грозы.

Но всему бывает конец.

Постепенно дождь начал слабеть и вскоре совсем прекратился. Из-за последней тучи ударил яркий сноп лучей, потом показалось и само солнце: ясное, чистое, умытое. Все ожило и повеселело. Деревья стояли свежие, искристые, осыпанные жемчугом серебристой влаги. По улицам и переулкам бежали потоки мутной воды.

Из-за угла догорающего дома, зажженного молнией, выскочил всадник на вороном взмыленном коне. Он что-то крикнул Фене, умывавшейся во дворе, и скрылся за поворотом. «Война!» – донеслось до слуха девушки страшное слово. «С кем война? Зачем война?» – заметались в голове девушки беспокойные мысли-вопросы. Охваченная смутной тревогой, еще не понимая всей опасности случившегося, но чувствуя, что произошло что-то исключительно страшное, девушка выбежала на улицу.

На улице было многолюдно. Со всех концов села к центру стремились толпы народа. Митинг открыл председатель райисполкома Потапенко Федор Васильевич. Первое слово было предоставлено секретарю райкома ВКП (б) товарищу Ковалеву. Подойдя к барьеру красной трибуны, секретарь райкома с минуту всматривался в потемневшие лица граждан, как бы желая отгадать их мысли. Здесь были молодые мужчины без фуражек и статные женщины в белых, голубых и красных косынках; седобородые старики в высоких картузах с лаковыми козырьками и древние старушки в черных гарусных шалях; подростки – мальчики и девочки, и совсем маленькие дети не старше 6 лет. Взоры всех присутствующих были устремлены на него, представителя правящей партии, Ковалеву показалось, что люди смотрят на него с недоверием, что вот-вот из толпы раздастся звонкий голос, полный обиды и негодования, и человек попросит слова, чтобы сказать: «Мы стали хорошо жить. Наши закрома полны золотого зерна. Мы едим белый хлеб и одеваемся в добротные ткани. Наши дети учатся в школах и вузах. Вы обещали нам еще лучшую жизнь при коммунизме. Мы верили вам. Мы трудились не покладая рук. Почему же теперь вы хотите отнять у нас все это, и даже больше – хотите отнять жизнь? Почему не уберегли нас от войны?»

Ответить будет нетрудно. Но тысячи голосов не дадут ему говорить. Ковалев на мгновение закрыл глаза. В толпе кто-то сказал: «Устал, бедняга. Нелегкая у них работа».

Секретарь райкома подумал: «Сочувствуют. Хороший народ. А я раскис. Устать-то устал, но слушание радио из-за границы придется прекратить».

Он поднял руку и обвел присутствующих спокойным взглядом. В его больших серых глазах светилась уверенность и непоколебимая воля. Люди с облегчением вздохнули.

– Товарищи! – сказал он громким басом. – Сегодня на рассвете гитлеровская Германия напала на наше социалистическое отечество, кончилась мирная жизнь. Началась война. Враг жесток и неумолим. Он сбрасывает бомбы на наши мирные города и жжет деревни, не жалея ни женщин, ни детей. Гитлер задался целью завоевать наше государство и сделать всех советских людей рабами. Не бывать этому! Все, как один, встанем на защиту своей отчизны! Уничтожим наглого врага! «Русские прусских всегда бивали», – говорил Суворов. Побьем и на этот раз. Но враг вооружен до зубов, и шапками его не забросать. Граждане! Перед нами коварный враг, нарушивший святую подпись договора. Готовьтесь к упорной борьбе с этим неверным соседом! Не пощадим ни имущества, ни самой жизни для победы над врагом! Немецкий фашизм несет нашему отечеству смерть и опустошение. Отстоим свободу и независимость нашей Родины! Не дадим надругаться над святынями наших великих предков! Смерть фашизму! – Вытирая пестрым платком пот с высокого бледного лба и седых висков, уже тише добавил: – Если кто желает в мой кавалерийский добровольческий полк, то прошу заходить завтра поутру в райком. Мы еще повоюем, правда, старички? – обратился он с задорной улыбкой к бывшим красным партизанам, тесно обступившим трибуну.