Александр Крживецкий - Та девушка

Батюшка дал молодым поцеловать иконы, перекрестил их, помахал вокруг кадилом. Диакон сопровождал священника во всех его действиях, словно огромная тень и бас его усиливал торжественное ликование, звучавшее в песнопениях.

После кратких молитв, молодым подали вино в чаше общения, в знак того, что их теперь ждет общая жизнь. Затем мужу и жене связали полотенцем руки и, под пение тропаря, священник трижды обвел новобрачных вокруг аналоя.

По окончании завершающих молитв целомудренным поцелуем, молодые засвидетельствовали святую и чистую любовь друг к другу. Церемония завершилась – родственники и друзья поспешили с поздравлениями.

При выходе под колоннаду церкви, новобрачных приветствовал оркестр, заиграв свадебный марш из «Лоэнгрина» («Верный союз ваших сердец»). 7 7 «Лоэнгрин» – романтическая опера Рихарда Вагнера.

Господа рассаживались по экипажам. Кучера неторопливо брались за поводья, трогали вороных и гнедых. Ехали к Александровскому дворцу, где на площади уже ломились столы с изысканными блюдами и лакомствами, и бил искристый фонтан шампанского…

Через неделю молодожены перебрались в Царское село и заняли фамильную дачу Любовецких на Малой улице. Лизонька была красивой, тревожной и таинственной женщиной, и Юрию казалось, что как раз такая и нужна ему – красивая и таинственная, не похожая на других: она должна была дать ему то, чего не мог он найти во всей предыдущей жизни. Там на даче, в Царском селе, зародилось их семейное счастье. Гостеприимная, радушная и внимательная, Елизавета создавала вокруг себя атмосферу уюта.

Семейное благополучие, однако, оказалось недолгим – в сентябре 1863 г., в связи с продолжающимся восстанием в Царстве Польском, поручик Любовецкий был отряжен в Лейб-гвардии Царскосельский стрелковый батальон и вместе с ним отбыл в Варшаву. Перед отправлением батальона, в офицерском собрании Александр II, напутствуя гвардейцев, сказал: «Все, что сделал в Царстве Польском мой отец – хорошо сделал! Point de reveries, messieurs! (Никаких иллюзий, господа!) ». 8 8 Александр II имел ввиду жесткое подавление революции 1830 г. в Царстве Польском российской армией, отмену Конституции Польши 1815 г., запрет иметь собственную армию. Была построена Александровская цитадель в Варшаве. Депутации от варшавских обывателей Николай I сказал: «Я устроил здесь цитадель. Говорю вам, что при малейшем волнении я прикажу стрелять в город, обращу Варшаву в развалины и, конечно, не отстрою ее».

27 августа 1863 года либерально настроенный Великий князь Константин Николаевич (наместник Царства Польского) по совету императора уехал в Крым, а его обязанности стал исполнять граф Федор Федорович Берг, «хозяин строгий». Он предпринял решительные меры – установил военное управление в крае, городскую и земскую полицию подчинил военным властям, усилил охрану границы. Уже в феврале 1864 года последнее крупное воинское формирование мятежников под командованием Юзефа Гауке-Босака было разгромлено.

29 марта того же года Центральное Варшавское полицейское управление под началом генерал-майора Трепова арестовало все «народное правительство Польши» во главе с диктатором генералом Ромуальдом Траугуттом. Польское восстание 1863—1864 гг. фактически было подавлено.

А в апреле 1864 г. на имя поручика Ю. Любовецкого пришло скорбное сообщение из Санкт-Петербурга о том, что при родах погибли его любимая жена Елизавета и ребенок.

Юрий срочно выехал в столицу империи и после похорон подал на имя своего командира князя В. Барятинского прошение об отставке. Несмотря на уговоры друзей и родных, он настоял на своем решении.

С тех пор молодой человек все больше замыкался в себе, все тяжелее и мрачнее становились его мысли. Потеря близкого человека сочеталась в его душе с потерей самого смысла жизни. Он чувствовал себя побежденным, проигравшим бой со своей судьбой, и полностью отказался от светских развлечений и земных привязанностей, все чаще ходил в церковь, истово молился, взывая к Всевышнему: «Зачем мне жизнь, уж лучше умереть, чем, оставаясь собственной тенью, прозябать в пустоте и холоде этого света».

Поздними вечерами, бесцельно бродя по опустевшим улицам столицы, он внезапно останавливался и, опершись о перила моста, пристально вглядывался в черные немые воды Невы и размышлял: «А не лучше ли разом со всем покончить? Только бы освободиться от груза боли в душе, только б не испытывать ужас одиночества, когда ты покинут Богом и людьми».