Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I

– Как тебе сказать, дочка? Может быть, и пойду, если понадоблюсь, но я думаю, что с этими обнаглевшими фашистами наша Красная Армия и без меня справится. Ну, да ладно, нечего сейчас раньше времени об этом думать, давайте-ка обедать!

И подхватив обоих младших дочек на руки, Борис Яковлевич пошел к столу.

На митинге в заводском клубе, на который Борис и Катя пошли сразу же после обеда, они узнали подробности о вероломном нападении фашистов, о бомбежке наших городов, о первых жертвах, о том, что Красная Армия в некоторых местах вынуждена была пустить врага на нашу территорию.

Но выступления как представителя района, так и местных руководителей звучали достаточно бодро и оптимистично, это успокоило почти всех. Большинство склонялось к тому, что наша могучая Красная Армия разобьет зарвавшихся немецких фашистов так же, как она это сделала с японскими самураями на Хасане и Халхин-Голе и финскими бандитами на их пресловутой линии Маннергейма.

Ну, может быть, тут потребуется немного больше времени, только и всего!

С митинга возвращались вместе с Пряниными, которые жили неподалеку от Алешкиных. Женщины шли впереди и беседовали о чем-то своем, домашнем, а Прянин с Борисом шли сзади. Прянин сказал: «Боюсь, доктор, что положение гораздо серьезнее, чем можно было ждать по выступлениям представителя из райкома. Конечно, в панику кидаться нечего, но, наверное, и тебе, да и мне (а Прянину было около 40) повоевать тоже придется».

Вскоре они разошлись по домам.

Было уже поздно. На небе сияли крупные, яркие южные звезды, небо было чистое-чистое. Было очень тихо, не слышно девичьих песен, которые обычно по воскресеним вечерам раздавались в станице, когда девушки и парни бродили группами и парочками чуть ли не до рассвета. Кое-где тихонько лаяли собаки, ветра не было, и даже листья на большой шелковице, раскинувшейся над крыльцом, на котором уселись, прижавшись друг к другу Алешкины, не шелестели.

Детишки и вернувшаяся после обеда от своих Нюша уже спали. Борис и Катя молча сидели, и каждый думал свою невеселую думу.

А вокруг было тихо-тихо, так спокойно, что даже не верилось, что где-то на нашей земле в этот момент рвутся снаряды и бомбы, раздается треск ружейных и пулеметных выстрелов, и слышатся стоны и крики раненых.

А между тем все это уже было и было в таких размерах, о которые большинство населения Советской страны, в том числе и Алёшкины, даже и не предполагали.

Просидев молча около получаса, во время которого Борис выкурил штуки 3 папирос, они собрались идти спать, как вдруг на улице послышался шум подъезжающей машины. Она осветила фарами пустынную улицу и остановилась у ворот. Сейчас же кто-то застучал в запертую калитку. Борис подошел к воротам. Он подумал, что кто-нибудь из местного начальства заболел и за ним прислали машину.

– Кто там? – окликнул он стучавшего.

– Из военкомата, – ответил незнакомый голос. Борис отпер калитку.

В нее вошел молоденький лейтенант, одетый в новую летнюю форму. Вместе с Борисом они вошли в дом. Электрического света уже не было (в Александровке свет, идущий от электростанции крахмального завода, гасился в 12 часов), пришлось зажечь лампу.

Лейтенант открыл полевую сумку, достал из нее небольшую разносную книгу, в которой было заложено несколько запечатанных пакетов, и один из них подал Борису.

– Вы доктор Алешкин? Распишитесь! – Борис торопливо вскрыл пакет. Катя с испугом глядела на лейтенанта и Бориса.

В пакете была повестка, подписанная военкомом, которой врач Алешкин вызывался в военкомат для участия в работе призывной комиссии.

Явка была назначена на 10 часов 23 июня. Борис, передав повестку Кате, расписался в книжке лейтенанта, который, козырнув, торопливо вышел из дома. Через несколько минут на улице вновь зашумел мотор машины, блеснули фары и затем все стихло. Прочитав повестку, Катя встревоженно спросила:

– Как ты думаешь, Борька, это надолго?

– Не знаю, – ответил он. – Думаю, что на неделю, может быть, на две.

Вот на кого больных брошу, прямо не знаю. Ты завтра сходи к Афанасию Петровичу (фельдшеру участка, замещавшего Бориса на его выходных). Скажи, что я в Майском работать буду, пусть за меня занимается больницей. А сейчас давай спать, а то завтра надо вставать рано, как бы не опоздать. С военкомом шутки плохи! На следующий день, воспользовавшись попутной полуторкой, ехавшей с крахмального завода, Алешкин прибыл в Майское часов в 9 утра. Возле военкомата толпилось человек 30 народа, преимущественно молодежь 23–25 лет.