Игорь Литвинцев - ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни

Так в итоге совпадения всего (и необходимого и достаточного, в нужное время в нужном месте) на свет и появилась эта книга. Все факты в ней приведены, методика подхода к их анализу тоже. А так как объяснить все изложенное, не выходя за рамки обыденности (то есть реальности), не получилось (хотя я честно пытался), пришлось предложить нетривиальную гипотезу, а вот принимать ее или нет – это уже ваше дело.

Мне она, честно говоря, нравится! Вернее, она меня устраивает с точки зрения именно моего персонального и ближайшего посмертного ( как ни крути – никуда от этого не деться) существования. Но чтобы до детального разбора этой гипотезы добраться (предварительно уже кинув беглый взгляд сверху на всю мою жизнь) предлагаю сначала вернуться к самому ее началу.

Рождение оставим для второй книги и возьмёмся сразу за этап дошкольного возраста. Честно говоря, я сам из него очень мало могу вспомнить ( в отличие от Джерри Даррелла, уверяющего что даже первые три года жизни дали его памяти многое.) В основном привожу почерпнутое из семейных рассказов и рассматривания альбомов с фотографиями, в сопровождении вытекающих вопросов и получаемых ответов. То, что каким-то образом запомнилось самому (как мне сейчас кажется), связанной картиной не является. Это отдельные моменты, совершенно разные, всплывают в моей памяти беспорядочно в виде ярких картинок или кадров. Я именно их воспринимаю и запоминаю, фотографий таких нет. Вот с чужой ладошки ем смесь земляники и черники (именно смесь, так вижу.) Вот качусь с поросшего травой откоса, как мне кажется, с огромной скоростью. Вот с бабушкой в Туношне стоим, на дороге, ждем приезда моих родителей, а их всё нет. А тут папа тянет бредень, а другой раз – куча живых рыб на траве и среди них -уж. С прабабушкой, совсем старенькой (лицо не помню), стоим, смотрим на домашнюю живность, обитавшую в сарайках. Я рукой трогаю козу. И эти отдельные картинки или кадры отвечают цепочке разных событий, воспоминания о которых тоже иногда выплывают. Но все-таки скорее из прослушанных в детстве рассказов.

Даже сейчас, когда в промежутке между тюканьем валялся на спине, отдыхал и пытался медитировать, опять кое-что про себя маленького вспомнил. Или рассказы про это, уже не различить. Наверное, процентов 10-15 идет от кадров, не больше. Остальное – уже наведенная память.

Поскольку основная тема книги – описание разных событий, то с них и начнем.

Оказывается, в раннем детстве два раза я чуть не утонул. Меня в последний момент вытаскивали из речки, откачивали и т. п. Случилось все это за месяц моего пребывания в летнем лагере Ярославского детского дома для одаренных детей. Моя любимая бабушка Лидия Карловна работала там воспитателем и даже, кажется, старшим. И была на очень хорошем счету. По-видимому, ей разрешили в качестве поощрения и внучка с собой на природу прихватить.

Я думаю, старшие детдомовские девочки, которые ее реально любили и рады были помочь, с удовольствием присматривали за мной, когда она была занята по лагерю. И не только присматривали, но и угощали собранными лесными ягодами. В детском доме желание добровольно разделить с кем-то свою лично добытую вкусную еду стоило многого. Ну и, конечно, добровольное опекунство позволяло девам уклоняться от всяких хозяйственных работ (это я сейчас додумал). Они даже ссорились: чья очередь со мной оставаться? (а вот это реально вспомнил.)

Еще бы, я совершенно не мешал им собирать ягоды, так как от природы был спокойным и созерцательным ребенком. Они вскоре убедились, что всегда найдут меня там, где оставили, и неплохо этим пользовались. А я часами мог наблюдать за всякой лесной живностью. И я дев никогда не подводил. А вот бабушку – бывало. Иногда тихонько сбегал из ее комнаты, где меня одного оставляли рассматривать картинки в книжках, и отправлялся в самостоятельные походы. Наверное, мне было ну совершенно необходимо срочно проверить на природе какие-то мысли, иногда достаточно странные.

Например, я забирался на вершину косогора, ложился на бок и скатывался вниз, на луг. И потом опять, но головой в другую сторону. И так несколько раз, после чего возвращался удовлетворенный. Зачем я это делал? Может, интуитивно хотел скорее вырасти? А, может, просто получал кайф и адреналин от быстрого верчения? А заодно и бессознательно тренировал мой никуда не годный вестибулярный аппарат.

А однажды меня понесло на берег Туношны: почему-то я был уверен, что приду и найду там кем-то забытую удочку. И будет у меня счастье! Может, сон такой увидел? Удочки, естественно, не нашел, но, видно, засмотрелся на мальков, хотел поймать одного ладошкой и клюнул носом под свисающий над маленьким омутом куст. Кто-то был рядом, и меня быстро выдернули.