Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть VI. Годы жизни в Белоруссии (1916-1923)

Безусловно, его воспоминания крайне субъективны, но они содержат множество сведений, которые невозможно подчерпнуть из других источников: описание мест пребывания, зданий учебных заведений, личностные характеристики.

В часть VI включен очерк автора «Годы жизни и работы в Белоруссии (май 1916 г. – июнь 1923 г.)», который находится в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» и датирован 1965 г. Этот очерк сопровождается сносками с уточняющими сведениями из очерка «Пётр Алексеевич Иконников в Белоруссии», который находится в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» 4 4 ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 97-120. , датированный автором 6 января 1961 г., этот очерк в два раза короче «свердловского», но имеет множество интересных подробностей, отсутствующих в «свердловской».

Сведения о пребывании В. А. Игнатьева в Белоруссии также содержатся в Части X в очерке «Как создавалась «очарованная» душа».

В шестой части представлены фотографии старого Слуцка в почтовых открытках; фотографии учебных заведений; фотографии Слуцкого монастыря и др.

[1965 г.]

Всё, что содержится в этой

«повести временных лет» моего бытия

есть результат «ума холодных наблюдений

и сердца горестных замет».

Волею судеб от Учебного Комитета при Святейшем Синоде я получил назначение преподавателем латинского языка Слуцкого дух[овного] училища Минской губернии. Это произошло в феврале 1916 г. 5 5 В очерке «Пётр Алексеевич Иконников в Белоруссии» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автор указывает, что назначение было получено 10 января 1916 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 97). Слуцк был в прифронтовой черте, в 65 километрах от Баранович, где проходила линия фронта, и училище было эвакуировано в г. Ковров Владимирской губ[ернии]. Из семинарской квартиры мы переехали на частную около Слудской площади, и я продолжал жить в Перми.

В апреле я предпринял поездку в Минск с целью уточнения своего служебного положения. 6 6 Там же: «Эта поездка имела для него двоякий интерес: во-первых, он впервые ехал в Белоруссию и, во-вторых, ему хотелось посмотреть те районы страны, которые были вблизи фронта» // Там же. Уже за г. Борисовым, что на железнодорожной линии Москва-Минск, начинались окопы, и, таким образом, близость фронта была очевидна. С особенным вниманием я всматривался из вагона в ту часть пути, где Наполеону удалось проскользнуть за Березину, но где его доблестное войско было окончательно потрёпано. В вагоне чувствовалось приближение фронта: было тесно, какие-то эвакуированные польки всё время «тараторили» на ломанном русском языке, и слышалось «пани, пани». Какие-то нищие бродили по вагонам, распевали песни и просили милостыню. Было неприятно сознавать, что вблизи фронта и допускалась такая распущенность в поезде.

Поезд пришёл в Минск часов в десять утра. Погода была хмурая: мелкий дождь моросил с утра. В городе была грязь. Коняги еле-еле тащили конку. Всюду двигались военные фургоны. На каждом шагу встречались военные, сёстры милосердия сновали повсюду. Казалось, что жители запрятались в норы, с опаской выходили из них по хозяйственным нуждам, а потом скрывались опять в своё логово. Немцы по нескольку раз в день бомбили город. Мне удалось встретить кое-кого из служащих в Минской дух[овной] семинарии, которые мне сообщили, что я приехал в Минск напрасно и чтобы я возвратился в Пермь и ждал вызова на работу. На ночь мне дали койку в какой-то комнате подвального этажа, где я переночевал в жутком одиночестве. Утром где-то по близости разорвалась с большим грохотом бомба, и слышался протяжный звук сирены. Под вечер я отбыл в Пермь. 7 7 В очерке «Пётр Алексеевич Иконников в Белоруссии» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «П. А., прежде всего, направился в семинарию, чтобы разузнать, куда же ему нужно обратиться за справками о духовном училище, но встретил только эконома семинарии Глазко, который ему дал сразу понять, что он приехал зря, что когда нужно будет, то его вызовут. На Минск тогда ежедневно делались налёты и сбрасывались бомбы. В городе то и дело раздавался резкий звук сирены, и все стремительно разбегались с улиц. В течение дня П. А. пробродил по улицам города, заходил в консисторию по своему делу, но там ему только повторили то, что ему говорил уже эконом Глазко. На ночь П. А. пришел опять в семинарию, и эконом провёл его куда-то в подвал, где ему была приготовлена кровать. С непривычки ночь прошла тревожно. Утром где-то поблизости взорвалась бомба. Делать было нечего, и П. А. возвратился в Пермь» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 97 об., 99.