Правда, появляются сообщение о том, что франкисты атакуют Мадрид, и статья о позиции европейских держав в испанской гражданской войне, но, повторим, на первый взгляд в Чехословакии все спокойно – те же «Pražské noviny» информируют о том, как улучшаются экономические отношения фашистской Италии и Малой Антанты (в нее входили Чехословакия, Румыния и Югославия) 1 1 http://www.digitalniknihovna.cz/nacr/periodical/uuid:cf6e0f73-e328-424f-90bb-f64fa4d3d722.
.
Меж тем до мюнхенской катастрофы и краха Первой республики оставалось меньше двух лет – совсем еще молодое государство будет подкошено за несколько недель до своего двадцатилетия.
Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних,
– Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
Осип Мандельштам сочинил эти стихи в сентябре 1914 года, и они оказались пророческими – через четыре с небольшим года победители Первой мировой перекроили карту, вызвав к жизни сразу несколько новых государств. А всего за несколько недель до Мандельштама чешский политик Карел Крамарж написал в редакционной колонке для газеты «Národní listy»: «После этой чудовищной войны мы не узнаем карту Европы» 2 2 Orzoff A. Battle for the Castle: The Myth of Czechoslovakia in Europe, 1914-1948. New York: Oxford University Press, 2009 (цит. по: questia.com; далее – Орзофф).
.
Через пятнадцать лет Маяковский в «Стихах о советском паспорте» назовет существование Польши «географическими новостями». Хотя в этом смысле появление Чехословакии стало куда большей географической новостью, и тому было несколько причин. Речь Посполитая исчезла с карты Европы лишь в конце XVIII века, а до того на протяжении столетий оставалась сильным и заметным государством.
Но и разделы Польши не могли уничтожить представление о ней как об историческом, географическом и культурном факте. Польши не было на политической карте, но она, безусловно, существовала. Чешские земли уже в первые века своего существования попадают в орбиту Священной Римской империи. Чешское королевство и сами чехи в разное время играли в империи разную роль – достаточно вспомнить императора Карла IV, гордившегося своим чешским происхождением и фактически переместившим центр империи в Прагу (припомним между делом, что и Карл IV тоже тезка нашего героя – в детстве мать-чешка назвала его Вацлав).
Самым трагичным поворотом в истории отношений чехов с империей становится Тридцатилетняя война, положившая начало истреблению чешской аристократии, германизации и уничтожению гуситского наследия.
Словакия же вовсе не имела своей государственности, если не считать Великую Моравию – почти легендарное государство, прямая связь которого с современной Словакией не так однозначна. Исторически словаки оказались подданными короны святого Иштвана, и перед Первой мировой войной территория нынешней Словакии находилась в границах Венгерского королевства.
Итак, ничего, что называлось бы Чехословакией, до 1918 года не существовало. Это слово, как, например, и слово Югославия, пришлось придумать для государства, созданного при поддержке Антанты на обломках разгромленной Австро-Венгрии.
Уже в самом начале войны в Париже, Лондоне, Петрограде, а вскоре и в Вашингтоне начинают свою работу представители славянских народов Австро-Венгрии, пытающиеся доказать: поляки, чехи и хорваты – это естественные противники центральных держав, готовые бросать оружие и переходить на сторону Антанты. Чехов в этой сложной политической работе представлял в первую очередь уже немолодой профессор философии Томаш Гарриг Масарик (часто именуемый просто TGM) – в начале войны ему шестьдесят четыре.
Масарик родился в небогатой семье в моравском Годонине (там и сейчас живет лишь 25 тысяч человек, но нам встретятся еще два уроженца этого городка: уже упомянутый хоккеист Вацлав Недоманский и экономист Вальтер Комарек). Отец Томаша служил кучером, а мать кухаркой. Семья, что любопытно, была смешанной, и отец мальчика был словаком.
Томаш смог поступить в Венский университет, где учился у философа и психолога Франца Брентано (его студентами в разные годы были Гуссерль и Зигмунд Фрейд). В 1879 году он написал диссертацию «Самоубийство как массовый социальный феномен современной цивилизации».
В начале 1880-х Масарик вместе с женой, американкой Шарлоттой Гарриг (ее фамилию он сделал частью своего полного имени), переезжает из Вены в Прагу, где в 1882 году получает место профессора в только что созданной чешской части Карло-Фердинандова (ныне просто Карлова) университета. Он ведет активную общественную жизнь, сотрудничает с несколькими журналами, несколько раз избирается в чешский сейм и имперский совет.
Читать дальше