Александр Журавлев - Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI

Всё вроде бы закончилось благополучно, но тут мама поинтересовалась у меня: «А с кем спала тётя?» Мне стало страшно стыдно – как это я спал с чужой тётей. Я поглядел на папу, ища поддержки, но поддержки не получил и твердо заявил:

«Тетя спала с папой!»

Папа возмутился: «Ты чего врешь, а ну, скажи правду!» Я твердо повторил:

«Тетя спала с папой!»

Папа стукнул меня по затылку, но сказать уже ничего не успел.

Мама, которая обожала папу и всегда его слушалась, вдруг бросилась на папу и с криком «Не тронь ребенка!» так толкнула папу, что тот отлетел на другую сторону комнаты и сел на кровать.

Все его попытки подойти ко мне для разговора блокировались мамой под лозунгом «Не тронь ребенка!»

Я твердо стоял на своем. Мама быстро собрала мои вещи, связала их в узелок, взяла в одну руку узелок, в другую меня, и мы быстро пошли из лагеря. «Да погоди ты! Я сейчас пришлю лошадь». Мама не слушала. В глазах у меня и сейчас стоит картина: растерянный папа около часового у проходной, и мы с мамой быстро уходим по дороге через лес.

Долго ещё я был обижен на папу за то, что он не поддержал меня. Ну что ему стоило сказать, что это он спал с тетей?!

Все папы, как правило, хотят иметь сыновей и, забыв своё детство, якобы не подозревают, чем это дело может для них обернуться.

Я и позже не раз ещё доставлял папе весьма крупные неприятности.

От проживания в Вятке-Кирове осталось несколько ярких воспоминаний. Город развивался вместе со всей страной. В 1936 г. в нем был большой всегородской праздник – асфальтировали первую улицу. Все ходили, топали и щупали асфальт.

В городе был запущен большой деревообрабатывающий завод – КУТШО. Он выпускал массу деревянных школьных пеналов и круглых каких-то коробочек. Через забор от нашего дома находилась свалка брака этих деревянных изделий. Ну, это был сущий рай! В горе опилок и стружек можно было найти очень приличные, с нашей точки зрения, вещи. И мальчишки рылись, возились там часами.

Очевидно, под влиянием этих деревянных изделий я начал перочинным ножичком вырезать фигурки танков, пушек, кораблей. Привлек к этому делу друзей, и затем, вначале, мы дружно играли в войну.

Летом 1938, 1939 годов мальчишки собирали толстую кору сосны и, используя её мягкость, вырезали пушки, танки, корабли и самолеты. Устраивались сражения. Побеждал, конечно, тот, у кого было больше этих танков и пушек. Я оказался самым искусным и упорным резчиком. Мне просто нравилось это созидательное занятие, очень развивающее различные функции рук.

Через некоторое время у меня этой военной техники стало больше, чем у всех остальных «воевод» вместе взятых. Игра зашла в тупик, т. к. стала бессмысленной. Победитель был известен ещё до начала сражения. И тут произошла «революция с экспроприацией» собственности и уравниловкой. Трое или четверо моих противников вдруг единогласно пришли к мнению, что война интересна, если у всех врагов РАВНЫЕ армии. Но у меня одного было нарезано фигурок больше, чем у них всех вместе взятых. Они тут же дружно заграбастали весь мой арсенал и всё честно разделили между всеми.

То есть произошла революция с экспроприацией собственности. Я долго потом рассуждал на тему, что не имеет смысла иметь чего-то очень много, чего нет или мало у других. Во-первых, это неинтересно, а во-вторых, придется делиться, т. е. отдать большую часть того, что имеешь, этим неимущим.

Самое обидное, что среди этих «бедных» половина была просто бездельниками, которые ничего не хотели делать, – люмпены. Но они всегда очень хотели иметь то, что сделали другие, т. е. я.

Вот это нежелание отдавать свои произведения этим лентяям и привело к тому, что я прекратил производство.

Тем временем страна продолжала строить. Отца назначили заместителем директора строящейся, впоследствии знаменитой Вятской фабрики музыкальных народных инструментов: балалаек, гитар, гармоней…

Строящаяся фабрика находилась в то время где-то за городом, на природе и была наполнена запахом свежеструганных досок, стружек и опилок. А рядом, у речки, стоял очаровательный шалаш рыбаков и мастеров по плетению корзин.

Через дорогу от нашего дома находились каток и школа. Первые шаги по льду на коньках… Кто не знает, насколько это запоминающееся явление – шишки на коленках и нос в снегу.

Наступил 1937 год, и я отправился в школу в 1-й класс. Первая учительница – Мария Тимофеевна, ну, кто же не помнит свою первую учительницу!