Мария Залесская - Ференц Лист

Но… В этот же день Козима записала в своем «Дневнике»: «Жизнь [здесь] чудовищно дорога; среднего класса нет, одно только напыщенное, необразованное дворянство. Музыкальная жизнь также находится в весьма плачевном состоянии, отец отгорожен от всего, от всех видов деятельности, в сущности, он здесь совершенно чужой» [696] .

Как же так: восторги, всеобщее почитание, слава, и вдруг — «совершенно чужой»? Но Козима видела, что за всеми этими внешними атрибутами успеха нет главного — понимания. Понимания идеалов, к которым всегда стремился ее отец, и принятия их. Козима сознавала, что, как только он перестанет выходить на сцену в качестве исполнителя, наступит забвение. Сейчас восторгались Листом, гениально играющим Бетховена. Но передать свою гениальность другим невозможно, в учениках Лист не найдет своего продолжения. Он уникален, следовательно, одинок. Он не понят, поскольку слишком высоко поднялся, а одиночество среди людей есть самый мучительный вид одиночества…

Одиннадцатого марта Лист на вокзале провожал дочь и зятя. Сам он покинул Будапешт 1 апреля, узнав накануне о своем избрании президентом венгерской Музыкальной академии, открытие которой было намечено на конец осени. Остановившись на несколько дней в Вене, Лист направился в Мюнхен, где 12 апреля была с успехом исполнена его оратория «Христос», вызвавшая живейший интерес Людвига II и напомнившая ему «Страстной фестиваль» в Обераммергау.

Однако задержаться в Мюнхене Лист не мог — его уже ждали в Ганновере. 24 апреля там была исполнена «Легенда о святой Елизавете», а 28-го Лист с учениками Гансом фон Бронзартом и его женой Ингеборг [697]сыграл благотворительный концерт, сбор от которого пошел на сооружение памятника Баху в Эйзенахе. Теперь Лист впервые представил публике свои «Вариации на тему Баха» (Variationen über das Motiv von Bach), написанные им более десяти лет назад, в 1862 году, но ранее никогда не исполнявшиеся.

Через несколько дней после концерта король Нидерландов Виллем III пригласил Листа погостить в своей резиденции — замке Хет Лоо (Het Loo). Лист оставался в обществе короля до 12 мая, после чего отправился в Веймар, где провел всё лето. Лишь с 29 июля по 14 августа он гостил в Байройте, где не только увиделся с родными, но и удовлетворил свой живейший интерес к вагнеровскому грандиозному мероприятию — предстоящему фестивалю.

К тому времени Вагнеры уже жили в собственном доме — вилле, которой Вагнер дал название «Ванфрид» ( Wahnfried ), имея в виду, скорее всего, «умиротворенные мечты» [698]. Вагнер хотел уже самим названием своего дома дать понять, что все его мечты превратились в реальность. Какой контраст с неудовлетворенностью и разочарованиями Листа!

Еще до приезда Листа, 17 июля, в Байройт прибыл Ганс Рихтер — на празднование окончания строительства театра и начало репетиций «Кольца нибелунга». 1 августа на байройтской сцене, еще не вполне готовой, впервые зазвучала музыка. Это был фактически день рождения Фестшпильхауса.

Однако следующее торжество, состоявшееся 13 августа, всё же было перенесено в сад виллы «Ванфрид». Оно было приурочено к установке перед фасадом виллы бронзового бюста короля Людвига II, подаренного Вагнеру месяц назад. В концерте приняли участие 150 музыкантов. Лист играл на рояле свою легенду «Святой Франциск из Паолы, идущий по волнам». Вагнер официально объявил, что первый фестиваль пройдет в августе 1876 года.

По возвращении из Байройта Лист еще около месяца оставался в Веймаре и лишь в середине сентября выехал в Рим. По дороге он на два дня (16–17 сентября) задержался в Нюрнберге, где жила Лина Раман, с 1874 года работавшая над биографией Листа. Они познакомились через Бренделя, жена которого давала Лине уроки музыки, но еще раньше Лина мечтала написать о нем книгу. Ее первые восторженные отзывы о Листе относятся к 1860 году. Теперь же Раман фактически уже являлась официальным биографом композитора, и тот считал своим долгом оказывать ей всяческую помощь. (Одно из первых развернутых интервью Лист дал Лине в августе 1874-го).

Девятнадцатого сентября Лист прибыл в Рим. «В будущее воскресенье я уже буду дома, на вилле д’Эсте, — писал он Анталу Аугусу, — и останусь там до новой поездки в Будапешт. Когда я должен приехать?.. Я заключил, что функционирование Музыкальной академии, с регулярными занятиями, уже не заставит себя долго ждать… Я буду исполнять свои обязанности на пользу и во славу нашего отечества добросовестно, вкладывая все свои знания» [699] .