Мария Залесская - Ференц Лист

В начале ноября 1869 года Лист вновь переселился на виллу д’Эсте. 9 ноября он писал оттуда Анталу Аугусу: «Ты знаешь, что этой зимой мне надо написать кантату к юбилею Бетховена… чтобы работать над ней так, как я считаю нужным, и спастись от столь утомительных в Риме в этот сезон визитеров и беспокойств, я укрылся на виллу д’Эсте, к кардиналу Гогенлоэ… Дорогой друг, с прошлого месяца мне уже 58 лет, и я начинаю чувствовать себя старым и усталым…» [656]

В наступающем 1870 году весь музыкальный мир готовился широко отметить столетие со дня рождения великого Бетховена. Юбилейные фестивали были запланированы в Бонне и Берлине, в Пеште и Вене. Веймар также намеревался отметить славную дату. И, конечно же, там не могли обойтись без Листа. С конца 1869 года он напряженно работал над кантатой на слова А. Штерна и Ф. Грегоровиуса «К празднованию столетия Бетховена (2-я бетховенская кантата)» — Zur Säkularfeier Beethovens (2. Beethoven-Kantate) и старался никого не принимать, но для одного визитера с удовольствием сделал исключение. В феврале состоялась его первая личная встреча с Григом, подробно описанная последним в письме родителям от 17 февраля 1870 года:

«Не без робости отправился я к дому Листа; но мне совершенно нечего было бояться, ибо более располагающего к себе человека, чем Лист, редко можно встретить. Он пошел ко мне навстречу с улыбкой и весело сказал: „Не правда ли, мы слегка обменялись письмами?“ Я ответил, что именно благодаря его письму я сейчас здесь, и он засмеялся. <���…> Тем временем глаза его с жадностью смотрели на сверток с нотами, который был у меня в руке. <���…> Лист протянул свои длинные паукообразные пальцы к моему свертку; это меня так испугало, что я признал самым благоразумным тут же развернуть свой сверток. Тогда Лист начал перелистывать страницы и просмотрел первую часть сонаты (имеется в виду вторая скрипичная соната Грига G-dur. — М. З .). То, что он действительно читал нотный текст, доказывалось кивками головы или возгласами „браво, прекрасно“, когда он доходил до какого-нибудь хорошего места. <���…> Лист предложил мне проиграть сонату… В самых первых тактах, когда скрипка вступает несколько странным, окрашенным в национальный колорит пассажем, Лист воскликнул: „Как смело! Постойте, это мне нравится. Пожалуйста, еще раз“. И когда в скрипичной партии продолжается адажио, он стал играть эту партию в верхнем регистре фортепьяно с такой чудесной, благородной и певучей выразительностью, что я был обворожен. Это были первые звуки, услышанные мною от Листа. <���…> Я заметил, что Листа особенно привлекали национальные особенности моей музыки; это я и предполагал, направляясь к нему, и поэтому взял с собой пьесы, в которых сделал попытку затронуть национальные струны» [657] .

Григ стал настойчиво просить Листа сыграть что-нибудь. «Он сел за рояль, и началась музыка. Уверяю вас, если мне позволят употребить малоизящное выражение, были пущены в ход огнеметные батареи одна за другой, при непрерывном сверкании молний. Музыка звучала так, как будто он своим заклинанием вызвал к жизни тень Тассо (Лист играл Григу Lamento е Trionfo — недавно завершенное им продолжение симфонической поэмы „Тассо“. — М. З .). Игра его переливалась великолепнейшими красками; выражение трагического величия — самая сильная сторона гения Листа. Я не знал, кому больше изумляться — композитору или пианисту… Ни один великий человек не может идти с ним в сравнение… Потом я еще немного побеседовал с ним и рассказал ему, между прочим, что мой отец слышал его в Лондоне в 1824 году; это его очень обрадовало („Да, да, я много странствовал по свету и много играл, слишком много“, — сказал он)» [658] .

Вторая встреча с Листом, в начале апреля 1870 года, описана Григом так же подробно в письме родителям от 9 апреля. Тогда Лист поразил присутствующих, сыграв фортепьянный концерт Грига, партитуру которого видел впервые. «Затем он отдал мне рукопись и сказал особенно сердечным тоном: „Продолжайте, я говорю Вам, у Вас все данные для этого и — не давайте себя запугать“» [659] . Это напутствие Григ с благодарностью вспоминал всю жизнь.

Лист завершил, наконец, «бетховенскую» кантату и выехал в Веймар для участия в торжественном концерте. 29 мая он лично дирижировал и своей кантатой, и Девятой симфонией Бетховена. На этот раз, не задерживаясь в Веймаре надолго, он через Баварию направился в Пешт.

Во время этой поездки Лист посетил деревню Обераммергау ( Oberammergau ) у подножия Баварских Альп, ставшую всемирно знаменитой благодаря удивительному мероприятию, проходящему раз в десять лет, — «Страстному фестивалю» ( Passionsspiele ). Его история началась еще в 1633 году, когда в Баварии разразилась эпидемия «черной смерти» — чумы. Жители Обераммергау дали обещание: если чума обойдет их деревню стороной, каждые десять лет на Пасхальную неделю давать самодеятельные спектакли на тему Страстей Христовых. Ни один человек в деревне не заболел, и жители стали честно исполнять обет. Спектакли давались прямо под открытым небом [660]. Представление длится около шести часов; в нем принимают участие около 1400 актеров-любителей, причем все они должны быть местными жителями — резчиками по дереву, пекарями, пастухами, строителями — либо членами их семей. Очередной «Страстной фестиваль» приходился как раз на 1870 год, и Лист почувствовал потребность прикоснуться к «религии народа». Кроме того, после окончания собственной оратории «Христос» эта тема всё еще не отпускала автора и вызывала живейший интерес к другим ее воплощениям.