Мария Залесская - Ференц Лист

На Рождество в Альтенбург приехал Даниель, только что получивший степень бакалавра. На этот раз он остался на целых четыре месяца и очень подружился с княжной Марией. Он собирался поступать в Венский университет и мечтал о карьере юриста. Казалось, жизнь наконец-то начала обретать ту безмятежность, которой Листу порой так отчетливо не хватало.

В 1857 году исполнилось десять лет, как Лист поселился в Веймаре.

Январь принес Листу сразу две премьеры его собственных произведений: 7-го числа в стенах веймарского придворного театра прозвучали Второй фортепьянный концерт A-dur и окончательная редакция симфонической поэмы «Что слышно на горе», над которой Лист работал все десять лет. А 22-го в Берлине Ганс фон Бюлов играл сонату h-moll . Весьма показательно, что первым исполнением этой единственной литовской сонаты был «освящен» первый концертный рояль знаменитой музыкальной фирмы Карла Бехштейна [501], изготовленный специально для Ганса фон Бюлова.

Лист чувствовал необычайный прилив вдохновения. Ему казалось, что наступающий год будет весьма урожайным на новые произведения. И первым среди них стала законченная 10 февраля симфоническая поэма «Битва гуннов» ( Hunnenschlacht ), рожденная под впечатлением от одноименной фрески Вильгельма фон Каульбаха, с которым Лист лично познакомился еще в 1843 году. К созданию поэмы подтолкнуло внешнее обстоятельство: «Княгиня вернулась из своей берлинской поездки, предпринятой для ознакомления с художественными ценностями, очень довольной. Среди прочих вещей она привезла очень красивый эскиз Каульбаха „Битва гуннов“. У меня появилось большое желание написать по этому эскизу музыкальное сочинение. Разумеется, это не будет соло для гитары, и мне придется привести в движение хорошую порцию меди» [502] .

Традиционный праздничный день 16 февраля был отмечен постановкой глюковской «Армиды». А в творческих планах Листа вновь возникла оратория «Христос». В свое время Гервег так и не написал к ней текст, и теперь Лист обратился к Петеру Корнелиусу и Каролине Витгенштейн, чей литературный талант был ему хорошо известен. (Забегая вперед скажем, что и на этот раз текст написан не был.)

В конце февраля Лист выехал в Лейпциг, уже давно бывший своеобразным оплотом «лагеря Шумана» — противников Нового Веймарского союза. Листу с программой, состоявшей из симфонических поэм «Прелюды» и «Мазепа», отрывков из «Летучего Голландца» и Первого фортепьянного концерта Es-dur, было не просто получить признание у лейпцигской публики. Концерт состоялся в Гевандхаузе 26 февраля и был объявлен благотворительным. Лист дирижировал; партию фортепьяно исполнял Ганс фон Бюлов. Публика была холодна, «Мазепу» вообще восприняла в штыки; критики истекали ядом…

Домой Лист вернулся тяжелобольным — из-за волдырей на ногах не мог ни ходить, ни стоять за дирижерским пультом. Чтобы не нарушать репертуарный план театра, он испросил у великого герцога разрешение дирижировать сидя и уже 13 марта провел «Орфея и Эвридику» Глюка. Лишь к 19 апреля, когда в придворном театре должен был идти «Лоэнгрин», Лист почувствовал себя несколько лучше и начал, по его собственным словам, «ковылять в театре и в замке».

Настроение день ото дня становилось мрачнее, от воодушевления начала года не осталось и следа. Вечером после представления «Лоэнгрина» Лист с горечью писал Вагнеру: «Должен тебе откровенно признаться, что когда я привез свои вещи в Цюрих, я еще не знал, как ты примешь их, какими найдешь. Мне уже пришлось так много слышать и читать о них, что у меня, в сущности, уже не осталось никакого собственного мнения, и я работаю, лишь следуя неистребимому внутреннему побуждению, без малейшей претензии на признание или одобрение. Многим моим близким друзьям, например, Иоахиму, а раньше Шуману и другим, мои музыкальные творения чужды, они взирают на них с тревогой и неодобрением» [503] . Он уже остро чувствовал творческое одиночество.

В середине апреля Веймар покинул Даниель, уехавший в Вену (его первое письмо, отправленное отцу после отъезда, датировано 23 апреля). Без труда поступив в Венский университет, юноша всецело отдался учебе.

Проводив сына, Лист вернулся к капельмейстерской деятельности. 2 мая он повторил для веймарской публики «Лоэнгрина» и начал подготовку к очередному, XXV Нижнерейнскому музыкальному фестивалю, проходящему с 31 мая по 2 июня в Ахене (кстати, здесь Лист опять встретился с Агнес Стрит-Клиндворт). Наряду с произведениями Бетховена, Генделя, Баха, Шуберта и Берлиоза он включил в программу балладу Шумана «Проклятие певца» для солистов, хора и оркестра. Однако механизм травли и клеветы был уже запущен: газеты писали, что он «не умеет дирижировать», «не умеет писать музыку» и «годен только для того, чтобы играть на фортепьяно». В итоге публика встретила Листа свистом и шиканьем. Было от чего впасть в отчаяние. Но он ответил исполнением 20 июня в Веймаре… оратории Шумана «Рай и Пери» из двадцати шести номеров.