Мария Залесская - Ференц Лист

В конце 1853 года Агнес покинула Веймар, а 21 января 1854-го родила сына Эрнста Августа Георга, известного как Георг Стрит (1854–1908). Осенью 1854 года Агнес с ребенком возвратилась в Веймар, и общение с Листом возобновилось. Однако меньше чем через год она опять уехала. Именно тогда началась ее переписка с Листом, длившаяся до 1861 года [434] .

Вскоре Агнес родила второго сына Карла (1855–1922). В 1856 году она познакомилась с Фердинандом Лассалем [435], любовная связь с которым, скорее всего, и послужила причиной ее развода. 19 декабря у них родилась дочь Фернанда, не прожившая и года.

С Листом Агнес вновь встретилась в Ахене летом 1857-го. В течение всего года Лист был уверен, что у нее с Лассалем дело движется к свадьбе. В его письмах проскальзывает наивная надежда, что если Агнес официально выйдет замуж, они смогут встречаться, не опасаясь пересудов; это само по себе свидетельствует, что он не считал их отношения предосудительными. Но свадьба так и не состоялась…

В последних письмах они обсуждали возможный приезд Листа в Брюссель летом 1861 года; он рассказывал (весьма странно для любовной переписки!), как идет процесс аннулирования брака Каролины Витгенштейн [436] . В 1861 году они перестали обмениваться письмами.

Второго августа 1862 года у Агнес Стрит родился третий сын Генри (1862 —?). В 1868-м она поселилась в Париже, где провела оставшиеся годы, пережив Листа на два десятка лет.

Такова в общих чертах канва личной (творческой мы намеренно не касаемся) жизни Агнес Стрит-Клиндворт.

Показательно, что в трехтомной биографии Листа, принадлежащей перу Лины Раман, об Агнес вообще не упоминается. Начало пересудам положила сама Агнес, доверив свою переписку с Листом старшему сыну. Георг не отличался добропорядочным образом жизни, имел пристрастие к алкоголю и начал по кафе и барам Парижа рассказывать, что он — незаконнорожденный сын Листа. Документы, в частности церковные записи о крещении самого Георга и остальных детей Агнес, полностью опровергают подобные инсинуации.

В 1894 году Агнес, наконец, дала разрешение на публикацию переписки. Издателем выступила лично знавшая Листа Мария Липсиус ( Lipsius; 1837–1927), издававшаяся под псевдонимом Ла Мара (La Mara). По просьбе Агнес ее имя осталось в тайне — книга получила название «Письма Франца Листа к подруге» (Franz Liszt’s Briefe an eine Freundin ) [437] . В указанное издание вошли 133 из двухсот писем.

Но в 1911 году издательница больше не чувствовала себя связанной обязательствами по отношению к Агнес, к тому времени умершей, тем более что ее имя уже было раскрыто биографом Вагнера Карлом Фридрихом Глазенаппом [438]. Опубликованная ею в Лейпциге книга «Лист и женщины» (Liszt und die Frauen) стала основным источником версии о любовной связи между Агнес и Листом.

Приведем для примера лишь одну выдержку из письма Листа из Берлина от 8 января 1856 года: «Здесь даже снег и лед горят для меня воспоминаниями, и с тех пор, как я больше не вижу тебя… меня спешно гонит в мою сторону горящий в груди огонь! Мои мысли и мое желание постоянно распирают и переполняют меня. Агнес, я не могу писать тебе, мне не удается жить так, как бы я того желал!» [439]

Казалось бы, какие после этого могут быть сомнения? Что это, как не пылкое любовное послание? Но мы и не отрицаем, что Лист был увлечен своей ученицей. Однако насколько далеко зашли их отношения? Как могло случиться, что в самый разгар любовной драмы Листа и Каролины Витгенштейн в его жизни появляется другая? Листа ни в коем случае нельзя считать донжуаном. Скорее всего, его чувства к Агнес носили платонический характер. Более того, о романе с Агнес не упоминает не только Лина Раман, но и Каролина Витгенштейн. То, что происходило между ней и Листом, осталось навсегда сокрыто в их сердцах. Каролина знала, что Лист никогда не откажется от нее: они зашли слишком далеко и слишком много страдали. Каролина чутким женским сердцем поняла, что увлечение Агнес было лишь временным наваждением.

Вся эта история поразительно напоминает другую любовную коллизию, произошедшую более двадцати лет спустя с Вагнером. В конце 1870-х годов он тоже был уличен в «измене» с красавицей-француженкой Юдит Готье ( Gautier ; 1845–1917), талантливой писательницей, знатоком Востока, дочерью знаменитого Теофиля Готье, и тоже на основании переписки, в которой были, например, строки: «Драгоценная душа моя! Очаровательная подруга! Всё еще люблю Вас! Вы всегда оставались для меня единственным лучом любви в течение тех дней, которые были так радостны для одних и так печальны для меня. Но Вы были для меня полны очищающего, умиротворяющего и пьянящего огня! О, как хотел бы я еще вновь и вновь целовать Вас. Дорогая, очаровательная… Каков глупец! Прежде всего, я сам — ведь я хотел последовать Вашему совету и забыть Вас!» [440]