Пока король Людовик защищал воинов ордена тамплиеров и ордена святого Иоанна, в большой опасности оказался его брат граф де Пуатье, командовавший левым флангом. Как мы говорили, он один был конным среди своих пехотинцев; и теперь с ним случилось то же, что и с графом Анжуйским. Неверные пошли в наступление - пехота против пехоты, извергая пред собой греческий огонь; сарацинским всадникам оставалось лишь ворваться в ряды обезумевших солдат, нанося им смертельные удары. Граф Анжуйский бросился на врага и успел убить двух или трех сарацин, но вскоре был связан и захвачен; его уже тащили за пределы лагеря, когда сопровождавшие войско пажи, слуги, мясники, маркитантки, любившие графа за добродушный нрав, пришли в сильное волнение и схватились за оружие. В ход пошло все: топоры и охотничьи копья, большие и малые ножи; это войско, на которое никто не рассчитывал, вихрем налетело на сарацин, перерезая сухожилия лошадям, убивая падавших наземь всадников и вступая врукопашную с пехотинцами; они бились так яростно, испуская столь громкие крики, что неверные, оглушенные этим шумом и испуганные таким неистовством, обратились в бегство, оставив графа, брошенного своими рыцарями, но спасенного простолюдинами.
Еще более решительный отпор получили сарацины со стороны трех последних отрядов. Один, как было сказано, находился под началом мессира Жосерана де Брансона, господина и командира, это был достойный рыцарь, он приходился Жуаивилю дядей, за свою жизнь он принял участие в тридцати шести битвах и сражениях и почти во всех одержал победу.
Однажды, в страстную пятницу, будучи в войске своего кузена графа де Макона, он явился к Жуанвилю и к одному из его братьев и сказал им:
- Племянники мои, мне нужна ваша помощь, чтобы уничтожить германцев, которые нападают на монастырь Макона и грабят его.
Жуанвиль и его брат тотчас же откликнулись на этот зов и под предводительством дяди вошли в полном вооружении в церковь, что, наверное, господь простил им, ибо они поступили так во имя правого дела; они принялись колоть и рубить мечами германцев и изгнали их из храма божьего. Затем мессир Жосеран спешился и во всем вооружении, преклонив колени пред алтарем, воскликнул:
- Великий боже Иисус Христос, молю тебя, господи, ежели ты пожелаешь воздать мне, позволь умереть во славу твою.
Мессир де Брансон возложил па себя крест одним из первых, а в сражениях во вторник и в среду дрался, как лев; из всего отряда только под ним самим и под его сыном уцелели лошади. Когда он увидел, что сарацины теснят его людей, он сделал вид, будто спасается через брешь во флангах, а сам вместе с сыном поскакал во весь опор в обход и оказался в тылу у неверных; тем пришлось обернуться, а крестоносцы за это время успели перевести дух и перестроиться. И наконец, господь даровал ему милость, о которой он молил: в одной из дерзких атак он был выбит из седла и умерщвлен, ибо не желал сдаваться в плен. Тогда командование маленьким отрядом принял на себя его сын, и они отступили к берегу канала. Находившийся в лагере герцога Бургундского на противоположном берегу мессир Анри де Кон привел к Эль-Ашмуну своих лучников, и те всякий раз, когда турки шли в атаку, осыпали их через канал столь обильным градом стрел и дротиков, что из двадцати рыцарей, входящих в свиту Жосерана, погибло только двенадцать, а остальные спаслись. За отрядом мессира Жосерана, как мы помним, шли отряды монсеньора Гильома Фландрского и Жуанвиля - самый сильный и самый слабый во всем войске, они стояли рядом, и один отряд защищал другой. Граф и его фламандцы были преисполнены боевого пыла, лишь накануне перейдя реку, па лихих конях и хорошо вооруженные, они поджидали неверных, отважно шедших на них; но едва те приблизились к крестоносцам, как Жуанвнль и его рыцари, раненные и изувеченные, не сумевшие даже без посторонней помощи облачиться в доспехи, схватили луки и стрелы и стали из последних сил поддерживать лучников и арбалетчиков, расставленных таким образом, чтобы ударить туркам во фланг, и скоро смешали их ряды; граф Гильом воспользовался этой сумятицей и ударил по ним. Турки не смогли вынести удара прославленных всадников на тяжелых скакунах фламандской породы, похожих на сказочных богатырских коней. Они обратились в бегство, а крестоносцы преследовали их за пределами лагеря. Спастись сумели лишь всадники-арабы на своих быстроногих скакунах, а все пехотинцы из войска неверных были убиты и изрублены на куски; воины графа, где среди первых находился мессир Готье де ля Орг, вернулись, нагруженные всевозможными щитами.
Читать дальше