Виктор Дудко - Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1967 год

Приведя здесь интервью с дочерь. Владимира Комарова, я поняла, что в её ответах не хватает каких-то – более точных технических подробностей и объяснений случившейся трагедии…

А вот, как вспоминает о гибели Владимира Комарова в своей книге Михаил Ребров.

Недосказанность, полуправда, а то откровенные сокрытия обернулись против нас. Не знаю, случайно или нет, но в последнее время в самых различных изданиях появилась серия публикаций о "космических катастрофах" и "павших на орбите». Авторы, претендуя на "сенсационную правду", ссылаются на вышедшие в США книги Джеймса Оберга "Красная звезда на орбите" и "Раскапывая советские катастрофы". Сам Оберг кивает на секретные досье ЦРУ и некоего Виктора Евсикова, русского инженера, участвовавшего в разработке кораблей «Союз» и эмигрировавшего за океан.

Признаюсь: фамилия «Евсиков» мне не знакома. Поименно всех работающих на "королевской фирме" знали лишь в отделе кадров и особом отделе. Однако осмелюсь утверждать, что среди первых лиц Евсикова не было. Впрочем, суть не в нем. В опусах Оберга (кстати, потом мы вели переписку) меня насторожило само слово «раскапывая». Время и без того приоткрыло многое. Да и нужно ли «копать», чтобы «вырыть» явную липу. Одна короткая цитата из этого откровения о полете «Союза-1». "Предсмертные крики Комарова зафиксировали американские наблюдательные станции. Он знал об обреченности еще на орбите, и американцы записали его душераздирающие разговоры с женой, Косыгиным, а также с друзьями из группы космонавтов. Когда начался смертельный спуск корабля на Землю, он только отметил нарастание температуры, и после этого были слышны лишь его стоны и, похоже, плач…"

Способов одурачить людей много. Кто-то делает себе на этом имя, кто-то – деньги, иные – и то и другое. Но правда останется правдой: одна на все времена.

СОЮЗ – 1 (рисунок)

storm100

Оригинал взят у – montrealexв « Все, что осталось в 1967 году от космонавта Комарова»

…Идея создания нового корабля, который должен прийти на смену «Востоку», родилась у Сергея Павловича Королева вскоре после полета Юрия Гагарина. Главный конструктор не дожил до того дня, когда начались летные испытания «Союза». Они прошли без него и показали, что корабль еще «сырой», нуждается в доводке. И это делалось, хотя и несколько поспешно. Беспилотные испытания следовало продолжить, и такие голоса звучали, однако их заглушали самоуверенность, а быть может, и честолюбие разработчиков. Наверное, в каждой точке зрения есть своя доля истины. Но тогда, по тем или иным причинам, не смогли спокойно и взвешено подойти к решению вопросов. К тому же близился Первомай, праздники, увы, привыкли отмечать "рапортами и подарками". Полет «Союза» в пилотируемом варианте планировался на конец апреля 1967 года.

Группа журналистов прилетела на Байконур за несколько дней до старта. Официальная встреча с экипажем планировалась на более поздние сроки; мимолетные, накоротке, случались почти ежедневно. Приветствия, шутки, стандартное "Как настроение?" – не более того.

В монтажно-испытательном корпусе готовили корабль и ракету.

До нас доходили слухи, что при одной из проверок отказал клапан системы наддува азотных баков. Потом проявился еще какой-то дефект. И то, и другое быстро устранили, но нервы эти «бобы» потрепали всем.

В один из дней я зашел к Володе в номер (он жил в гостинице на «двойке» – Площадке № 2) и сразу понял, что появился некстати. Извинился и прикрыл дверь, но он вернул меня: "Что-нибудь срочное?" – "Нет, просто так, поговорить, помолчать". Он улыбнулся: "Садись, помолчим".

Володя всегда был немногословен, в споры не ввязывался, больше слушал, свое мнение высказывал сдержанно и коротко. Программу полета он комментировать не стал. На вопрос о риске ответил не сразу.

– Риск? – он повторил это слово и, чуть помедлив, как бы заглядывая в себя, начал рассуждать: – Есть необходимый риск – когда человек пренебрегает опасностью во имя великой цели. А есть ради пьянящего чувства опасности, ощущения раскованности, собственной смелости.

У риска своя логика, своя героика, своя мораль. Отношение людей к риску, как мне представляется, строится на странном смешении отваги и безысходности, боязни и впечатления, опасности и интуиции, убежденности и надежды… Володя вдруг смолк. Закусив губу, сделал долгий выдох. Наверное, минуту он молчал, как бы выверяя слова.