Татьяна Данилова - Богини далеких странствий

Дальнейший путь судна Шелихова пролегал вдоль цепи Алеутских островов: Атха, Амля, Сегуам, Амуха.

10 июля произошла трагедия. Шелихов послал четырех человек во главе с Иваном Штанниковым на байдаре на берег за травой для коз. Люди не вернулись. Их ждали двое суток, стреляли из пушек, но безрезультатно.

Тогда галиот «Три Святителя» подошел к острову Уналашка, одновременно с ним туда пришел и «Св. Симеон и Анна». Там экспедиция запаслась водой, были взяты на борт десять алеутов-охотников и двое толмачей. Остров Уналошка был центром русских морских промыслов в регионе, на нем обычно собирались промышленники конкурирующих компаний. Там Шелихов встретился с мореходами Мухоплетовым и Деларовым и расспросил их о последней неудачной попытке своих земляков закрепиться на американском берегу.

Он узнал, что его предшественники обосновались на берегу Чугацкого залива, построили крепость, разослали артели на разведку, но в итоге пострадали от собственной жестокости и грабежей местного населения. В результате непрерывных стычек с эскимосами-чугачами они потеряли более тридцати человек и еще столько же – от цинги.

16 июля оба компанейских судна вышли в море. Погода благоприятствовала, и в последних числах месяца галиоты были вблизи Кадьяка, а уже в первые дни августа приступили к строительству крепости в удобной гавани на южной стороне острова, назвав и крепость и бухту Трехсвятительской. Были отправлены на разведку две партии вдоль берега. Одна вернулась с сообщением, что видела несколько человек, а другая привела туземца. Шелихов встретил его радушно, и молодой калга (раб) решил остаться жить среди промышленников. Позже он крестился под именем Николай и долгие годы служил компании. Местные племена конягов несколько раз нападали на строителей. Шелихов дважды посылал к ним толмача Кашмака с требованием выдать заложников, но оба раза он возвращался с отказом, а на третий – с угрозами, что если он еще раз появится, то с ним поступят как с врагом. После этого Кашмак предал свой народ, показав людям Шелихова неохраняемый путь к утесу, на котором укрылись коняги, готовясь к войне. Утес этот считался священным. Он хотя и являлся составляющей берега, но большую часть времени был отрезан от него морем. Лишь дважды в сутки на полчаса обнажалась отмель. Это была надежная крепость против равных по силе противников, но пришельцы во главе с самим Шелиховым оказались сильнее. Они выволокли на берег и поставили против скалы-убежища шесть пушек. В результате последовавшей бойни около трехсот конягов погибло и лишь немногим удалось бежать. Многие молодые мужчины были убиты, а оставшиеся, около четырехсот человек, превращены в калгов, которых объединили в особое селение и заставили добывать меха. После этого все вожди ближайших селений отдали Шелихову своих детей в заложники-аманаты. Всего их было около двадцати.

В завершение Григорий Иванович не поскупился на бочонок пороху и подорвал вершину священной скалы, опрокинув ее в море.

Вот как это описывает В. Григорьев в своем романе:

«– Глядите, как велико мое могущество и людей моего племени! – заявил Шелихов, пряча усмешку в отросшей бороде. – Я пошлю к этому камню огненную змею, и она съест камень…

Шелихов поднес к фитилю огонь, и огонь змейкой, разбрызгивающей золотые искры, побежал к камню. Алеуты, ничего не подозревая, переводили глаза с камня на вытянутую руку великого тайона, но, наскучив долгим горением фитиля, готовы были уже усомниться в могуществе Шелихова, как вдруг гул мощного взрыва поверг их ниц… Через три дня изумленные «чудом» алеуты стояли перед крыльцом избы Шелихова и с благоговением смотрели на новое проявление его могущества: большой кулибинский зеркальный фонарь как солнце висел над крыльцом и мощным потоком света, усиленного заложенными в нем оптическими стеклами, прорезал ночную тьму».

Да, дикари склонились перед могуществом иноземцев, стали с готовностью «накладывать на разостланную юфтовую шкуру отпечатки пальцев в знак согласия» служить новому господину, однако не стоит романтизировать ситуацию. Типичная для того времени жестокость все-таки имела место в налаживании контактов с местным населением. Единственная бесспорная заслуга Шелихова состоит в том, что он не стремился спаивать алеутов. Скорее наоборот: заинтересованный, чтобы эти земли стали частью могучей России, он задался целью нести просвещение аборигенам, стараясь быстрее адаптировать их к новым культурным реалиям.