Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 2. Мои университеты

По пути в центр за насыпью находился вещевой рынок – так называемая «барахолка». Примерно через неделю моей работы на заводе в выходной день я ехал в гостиницу «Южный Урал», где остановился тогда мой дядя Володя. Со мной ехал Штукалюк. У меня были наручные часы «Победа» на браслете, но браслет был сломан и на руке не держался, поэтому я положил часы в брючной карман для часов. Этот карманчик был небольшим, и в нем поместились только часы, а браслет торчал снаружи. Почему-то мы со Штукалюком захотели выйти на остановке рядом с «барахолкой» и что-то там посмотреть. Вряд ли мы хотели там что-то купить, так как денег у нас было очень мало. Скорее всего, на базар мы пошли просто из любопытства. Мы прошлись по рынку, посмотрели, чем там торгуют, и вышли к трамвайной остановке. Там какой-то парень на вид лет двадцати очень вежливо спросил меня, который час. Я вынул из карманчика свои часы, посмотрел на них и ответил. Он поблагодарил меня. Тут подошел трамвай, и при входе в вагон почему-то образовалась давка. Народу было не так уж много, но получилось так, что мы вынуждены были проталкиваться сквозь толпу. Штукалюк даже отправился к передней двери и зашел в вагон через нее. Уже стоя в трамвае на задней площадке, я заметил, что прижимавшийся ко мне во время посадки парень вдруг стал резко от меня отходить. Я вспомнил про браслет часов, торчащий из кармана, и потрогал карман – часов там не было. Я сразу подумал, что этот парень и вытащил у меня из кармана часы. Наверное, и время у меня на остановке спросили не случайно, а чтобы убедиться, что у меня приличные часы. Парень спешно шел к передней площадке трамвая, и я крикнул Штукалюку, чтобы он его задержал, но Штукалюк не понял, чего я от него хочу. Тут открылась передняя дверь вагона, и парень вышел. К этому времени я уже подошел к Штукалюку и сказал ему, что этот парень унес мои часы. Трамвай уже тронулся. Я было подумал, что следует выйти из трамвая, догнать этого парня и отобрать у него мои часы, но пришел к выводу, что их тут целая шайка, и мы вдобавок к похищенным часам получим еще и по морде. Приехав к дяде, я рассказал ему о своем «приключении». Он мне посочувствовал. Забегая вперед, скажу, что следующие часы я приобрел только через 7 лет.

По выходным я время от времени ездил в центр города – либо в театр, либо в цирк, либо в городской парк. За год я был в оперном театре Челябинска два раза, в первый раз смотрел оперу «Отелло», а во второй – «Кармен». Мне очень понравились оперные артисты и их голоса. Акустика в оперном зале была замечательная, и артисты пели безо всяких микрофонов и усилителей – всё было отлично слышно. В цирке я запомнил только клоуна, это был Олег Попов – достаточно знаменитый впоследствии артист. Я запомнил его по большой клетчатой кепке, которая в дальнейшем сопровождала его всюду и стала символом О. Попова до самой его глубокой старости. Мне говорили, это было его первое выступление после окончания циркового училища. Более того, кто-то мне даже сказал, что это выступление было его дипломной работой. Не знаю, насколько это все соответствует действительности. До этого я видел только одного клоуна – Карандаша в Московском цирке. Позднее в том же Московском цирке я увидел Ю. Никулина. Я считаю, что Попов, Карандаш и Никулин – равноценные по таланту люди. Теперь о городском парке. Он также находится в центре города, там находились различные аттракционы, но они меня не интересовали – я интересовался танцплощадками, их в парке я насчитал четыре. Возможно, танцплощадок было больше, но я по парку особо не разгуливал и других танцевальных площадок не обнаружил, кроме этих четырех. На трех из них танцевали самые различные танцы, причем преобладали «западные» танцы – танго, фокстрот, которые не приветствовались в СССР. А на четвертой танцплощадке танцевали исключительно русские народные танцы: кадриль, «Чародейку», «Коробочку», «Яблочко» и еще несколько других, совершенно мне незнакомых. Музыка воспроизводилась радиолой с усилителем. Я решил, что буду ходить на четвертую танцплощадку, потому что мне было интересно узнать, как танцуют эти танцы, новые для меня. Я не умел танцевать ни один из них, но присматривался к танцующим и со временем научился танцевать некоторые эти танцы. На танцплощадке имелся распорядитель, он же показывал, как нужно танцевать, и выстраивал пары так, как это требовалось для танца. За порядком на танцплощадке следила группа парней, и если кто-то из пар во время танца начинал выкидывать коленца и делать что-то, не соответствующее танцу, к этой паре подходили «наблюдатели» и немедленно выводили с танцплощадки. При этом они говорили: «Если вы хотите танцевать что-то другое вместо наших танцев, идите на соседние танцплощадки – там можно танцевать все, что угодно. И не приходите больше к нам, пожалуйста». Мне это нравилось. На эту же танцплощадку не пускали чересчур пьяных. Однажды я пришел на танцплощадку со своим приятелем-сварщиком. Я был абсолютно трезв, а вот мой приятель был пьян, и его не пустили на площадку. Как он только не пытался туда войти! Он выискивал различные проходы к ней, но, как только он появлялся на танцплощадке, его немедленно оттуда выставляли. И это тоже мне нравилось. Я также заметил, что на танцплощадке, где танцевали только русские танцы, народу всегда было больше, чем на любой другой. Получалось, что среди танцплощадок была конкуренция, и ее выигрывала именно танцплощадка с русскими народными танцами, куда не пускали пьяных. Мне приходили на ум различные запреты танцев у нас в техникуме и не только, но выходило, что любые запреты хуже открытой конкуренции, в которой выигрывает лучшее.