Татьяна Герингас - B пути. Импрессии

В книге использованы фотографии из семейного архива Татьяны и Давида Герингас

Иллюстрации и художественное оформление Кристины Норвилайте

© Т. Герингас, 2020

© К. Норвилайте, иллюстрации, художественное оформление, 2015

Я – Герингас Татьяна, урождённая Шац.

Родилась в 1945 году, в Клину, Московская область.

Папа – пианист, мама – старший кассир Большого театра.

В 1952 году поступила в общеобразовательную школу и параллельно в музыкальную.

В 1964 году – поступила в консерваторию, в класс Генриха Нейгауза, после его смерти – Станислава Нейгауза.

В 1967 году вышла замуж за Давида Герингаса.

В 1971 году закончила консерваторию.

В 1971 году 2-го марта родился Сашенька.

В 1975 году – эмиграция.

С 1976 года – в Гамбурге.

С 2000 года – в Берлине.

В 2004 году – женитьба Саши и Катарины.

В 2006 году – рождение внучки Полечки (Polly-Josephine).

В 2008 году – рождение внучки Леечки (Lea-Matilda).

C 2011 года дети в Америке.

Молодой лейтенант просит Додика открыть дипломатический чемоданчик, в котором сверху лежит долгоиграющая пластинка с его портретом в полный формат, спрашивает утверждающе «Это вы?!» и предлагает следовать за ним.

Длинный коридор приводит нас к выходу в самолёт. Симпатичный лейтенант пожимает нам руки и… желает счастливого пути…

А за два часа до этого, мы на аэродроме: мама, папа, сестра, загримированные друзья. Страшное напряжение, время подходит, разыгрывается драма: мама с рыданиями бросается на меня, потом на Сашу и Додика – прощаемся навсегда.

С подкошенными ногами и оборачиваясь, уходим в тёмное отверстие, откуда возврата нет…

А за несколько дней до отъезда – суматоха, сборы, приезд и приход родственников, друзей и знакомых в нашу малюсенькую двухкомнатную квартирку на окраине Москвы, куда нас выселили из нашей коммуналки за два месяца до отъезда (о коммуналке расскажу позже) – все готовят, едят, разговаривают, перебивая друг друга, об эмиграции, кто кому что рассказал и посоветовал. До того увлекались, что забывали, зачем пришли.

Мои родители воспринимали наше решение болезненно: папа не хотел писать разрешение на наш выезд – эта процедура была тогда необходима. Он буквально сунул мне в руку подписанный им листок, буркнул: «Пишите, что хотите».

Своим отъездом мы лишали его ещё одной заграничной поездки (с ансамблем в Чехословакию), которая так или иначе была бы последней перед его пенсией. Мама же страдала от обид, наносимых ей бабками-коллегами по работе: «Ну что? Уезжают в Израиль? Родину свою предают?» В спор вступать было бессмысленно, да и небезопасно.

Родители Додика вели себя спокойнее, они мечтали отправить всех своих детей вон из этой страны, в которой их семья так натерпелась от антисемитизма. Впоследствии все дети, да и они сами эмигрировали, разлетевшись по белу свету.

На полу стоят семь чемоданов, а в них – вся наша жизнь, её нужно везти в таможню для декларации. За день до отъезда Додик со своим папой поехали в аэропорт, отдали, как положено, чемоданы на проверку, и стали свидетелями безобразнейших сцен, как таможенники обращались с вещами отъезжающих и с ними самими: вдруг летели на пол бинокль или подзорная труба – «извините, упало!» – вещи, разрешённые властями для вывоза. Или выхватывали у детей из рук мягкие игрушки и вспарывали их у них на глазах, в поисках драгоценностей или чтобы просто поиздеваться.