Анна Матвеева - Старожилы. Люди города Е.

Отважная Катька летит к победному финишу. 1949 г.

Шли годы упорных тренировок. Десять лет Катя была бессменной участницей сборной СССР, причём шла в первой тройке. «Никого из наших в живых уже не осталось, – вздыхает Екатерина Максимовна. – Я одна за всех живу».

Она усердно готовилась к Олимпиаде 1954-го года в Италии, в Кортина д’Ампеццо. Два месяца оставалось до старта, на Катю надеялись, делали ставку тренеры. И вот именно тогда удача и везение, с которыми Вогулкина даже не шла, а играючи летела по жизни, её оставили. Было это так.

26 марта Катя участвовала в финале международных соревнований в Чехословакии, в Высоких Татрах. Накануне прошёл сильный дождь, в снегу повсюду зияли глубокие ямы. Никаких ратраков тогда не было, спортсмены сами топтали трассы… Вогулкиной перед стартом выдали новые лыжи, она не успела к ним привыкнуть. Когда покатилась с горы, вдруг услышала сильный треск. Ну вот, расстроилась Катька, только надела новые лыжи – и на тебе. Но это не деревяшка трещала, а нога её! Кость. Катька вылетела на сильной скорости, снег после дождя схватил лыжу…

Заломалась – так это называется на сленге профессиональных лыжников. Заламывалась Вогулкина и раньше, конечно: то рука, то ключица, то сотрясение мозга – горнолыжникам так положено.

– У нас же не было тогда никакой защиты, даже шлемов! – рассказывает Екатерина Максимовна. – Крепления ремнями завязывались. Если бы автоматический замок был, открылся бы – и всё. А тут, представьте, десять метров ремня, наматываешь и думаешь только о том, чтобы нога и лыжа были единым целым.

Да, травмы бывали и раньше, но на сей раз всё обстояло куда как хуже. Перелом нижней трети голени, правая нога вывернута на сторону, смотреть страшно. Спустили лыжницу с горы на подъёмнике, переместили в Жилино, в частную клинику при чешском монастыре, положили в международную палату. В Союзе тогда ещё не было рентгена, телеаппаратов, как тогда говорили, а у чехов уже были. И Катьку это спасло.

Она ничего не понимала, думала – обычный перелом, делов-то. А врач, Примаров его фамилия была, посмотрев снимки, матом выругался: как я, говорит, эти кости собирать буду, мелкие такие? Примаров был чех, а почему матом пользовался, так это потому, что с нашими вместе воевал.

Катьку оставили в клинике на месяц одну, команда через пять дней заехала попрощаться. Каждый при этом думал, что теперь спорт для Вогулкиной закончился. Она 32 дня вылежала на спине, на вытяжке. Было три консилиума по ампутации правой голени, но Катька сказала: не дамся. А у неё тем временем уже ложный сустав начал формироваться, страшное дело! Перевезли её в Свердловск, начались мытарства по знакомым и незнакомым врачам, хождение по мукам на костылях. Консультации в Москве, Ленинграде, Киеве. По чистой случайности Катя познакомилась с хромой девчонкой, та искала самые разные способы, как спасти своё загубленное колено. Несколько месяцев та девушка ходила в библиотеку Белинского, разыскивала литературу, изучала статьи в прессе. Уже могла с докторами на одном языке разговаривать. И нашла всё-таки, какую надо делать операцию, а следом за ней решилась и Катька.

По-научному то, что было у неё, называлось консолидацией костной мозоли. Наращивание кости. В месте перелома образовался ложный сустав, он был, как твёрдая корка, мешающая росту. Чтобы разбить её, врач брал сверло и сверлил по-живому, потому что кость всё равно не замораживается, а только мышцы. Ни о каких общих наркозах и речи не шло! Вкололи стакан новокаина – и вперёд!

Вогулкиной еле-еле разрешили эту операцию. Подписку взяли, что предупреждена о последствиях. У операционной несколько часов сидели её мама и будущий муж. Катя кричала на врача: «Ты тупым сверлишь, я же чувствую, что тупым!» Насверлили штук десять дыр, Катя потеряла сознание. А потом ей говорят: надо повторно делать. И сделали спустя всего два дня всё то же самое: новокаин, сверло, бледная мама под дверью оперблока…

Но лечение помогло. Хромота, конечно, осталась, о соревнованиях пришлось забыть, но хотя бы ногу сохранили. Через некоторое время после операции Вогулкину по личному распоряжению маршала Жукова (она была армейской, служила в команде ЦСКА) отправили военным самолётом в Сочи, в санаторий имени Ворошилова для бывшего комсостава. Спустя месяц она вернулась оттуда с тросточкой.