Кузнецова Васильевна - Флотоводец

(Из воспоминаний жены Н.Г. Кузнецова Веры Николаевны)

Главком ВМС Адмирал Флота Н.Г. Кузнецов и командование Северного Флота. 1945 г.

Заседание Потсдамской конференции. Н.Г. Кузнецов (третий справа). Июль 1945 г.

«Дорогой, Николай Герасимович. У меня сейчас большие дни — закончена работа над «Ушаковым», которая стала для меня неотрывной от мыслей о наших моряках. Совершенно особое место в этой работе заняли Вы. Впервые в жизни я сталкиваюсь с такой глубокой заинтересованностью, с такой огромной помощью, с таким неизменным человеческим и товарищеским вниманием, всегдашней готовностью поддержать, стать на защиту. В самую трудную минуту Вы приходили к нам на помощь, картина в значительной степени обязана Вам и своим успехом идаже самим существованием… Надеюсь, что мне когда-нибудь удастся отплатить Вам добром за добро, — может быть, еще одной морской картиной. Ваш Михаил Ромм» [25] Следующая морская картина М. Ромма, которую поддержал Н.Г. Кузнецов, была «Корабли штурмуют бастион». (Р.К.) .

(Из письма к Н.Г. Кузнецову от 7 сентября 1953 г.)

«Хотел ты того или не хотел — ты оказался первым историографом ВМФ с позиций не только ведомственных, но и государственных: тем более, что noblesse oblige.

…Значение написанного тобой, будет расти с годами…»

(Из письма Адмирала Флота Советского Союза И. С. Исакова. Декабрь. 1965 г.)

«Наши дети жили в Ленинграде. В 1960 г. Николай учился уже в Высшем военно-морском училище им. Дзержинского, Владимир — в Нахимовском. Мы жили за городом летом и зимой. Сыновья навещали нас, приезжая на каникулы с друзьями. Мы полюбили наш домик с маленьким садом. Вставал Николай Герасимович рано. Пока я готовила завтрак, он, уже одетый в простой старый костюм (к новым вещам привыкал долго) и в берете, не спеша прогуливался по самой длинной дорожке сада. Часто останавливался, осматривая стволы деревьев, и о чем-то думал, думал… К завтраку приходил свежий, оживленный. «Как хорошо, что мы живем здесь — какой воздух, какая тишина — можно о многом поразмышлять. Знаешь, когда я выхожу в сад, мне начинает казаться, что все у нас наладится, справедливость все-таки должна победить ложь. Мне даже кажется, что это скоро придет». В это время лицо его светилось. А мне почему-то казалось, что это он говорит для меня, чтобы я поверила».

(Из воспоминаний жены Н.Г. Кузнецова Веры Николаевны)

Министр Вооруженных Сил A.M. Василевский и Военно-Морской Министр Н.Г. Кузнецов в траурном карауле на похоронах И.В. Сталина. Март 1953 г.

В период командования 5-м ВМФ на Дальнем Востоке. Владивосток, 1950 г.

«Поначалу было тоскливо без наших сыновей. Николай Герасимович предложил: «Давай посадим три голубые елочки и назовем их именами сыновей. Так и сделали. Елочки выбрали маленькие, но разные по возрасту, как и наши дети. Мы ухаживали за ними и они стали быстро расти. Возле них, рядом с кустами сирени, Н.Г. часто усаживался в свое любимое плетеное кресло отдохнуть на часок.

Ему не надоедало смотреть, не отрываясь, на белок, перелетавших с ветки на ветку, или как дятел винтом поднимается вверх по сосне и неутомимо долбит клювом ее ствол. Н.Г. очень любил природу. Помню, в Крыму, когда мы отдыхали, мог целыми днями сидеть на берегу моря, не отрывая от него глаз, или часами бродить по Рижскому взморью, ходить по лесу. Когда я навещала его в санатории Барвиха, он, провожая меня, показывал какое-то особое заморское дерево, кажется, японскую березу. Около Н.Г. всегда образовывался круг отдыхающих, завязывались оживленные разговоры. Вообще он мало говорил — больше слушал. Но бывало, охотно вспоминал о событиях, рассказывал образно, увлекательно, о себе же старался умалчивать. Его доброжелательность, сердечность, теплый товарищеский тон располагали к нему.

Н.Г. любил рассказывать о былом флота, о пользе живописных полотен маринистов, помогавших расширить кругозор в военном искусстве. Помню, как он долго рассматривал картину «Севастополь» Верещагина, вслух называя старые редуты, вспоминая, что теперь построено там. Охотно рассказывал о Севастополе, который знал хорошо, — о старинных пушках на Историческом бульваре, о развалинах знаменитого четвертого бастиона, куда приходил с особым чувством. Его душу будоражили образы дорогих и близких героев, описанных пером Л.Н. Толстого. Он цитировал его слова: «Не может быть, чтобы при мысли, что вы в Севастополе, не проникло в вашу душу чувство какого-то мужества, гордости и чтобы кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах». Любил он ималенькую картину «Ялта» Кондратенко, напоминавшую ему молодость. Такую Ялту он видел со своего крейсера «Червона Украина». Восторгался «Ночным Босфором» Айвазовского — тут ему напоминало многое о заграничных походах, трудностях проводки крейсера в этих местах».