Эраст Кузнецов - Пиросмани ЖЗЛ

Эти рассказы — явная легенда, или, точнее, несколько вариантов легенды, восходящих, вполне возможно, к одному источнику. Существует свидетельство о том, что рассказ о любви Пиросманашвили и возах цветов — не что иное, как одна из импровизаций замечательного режиссера Константина Марджанишвили, рассказанная им в кругу друзей.

Примечательно: имя Маргариты часто фигурирует у авторов, повествующих про Пиросманашвили с чужих слов, и исключительно редко у людей, рассказывавших о нем, знавших его близко, в том числе и тех, кто помнил его в годы торговли, видел его за прилавком. Между тем история романтического разорения из-за кафешантанной певички должна была стать притчей во языцех и врезаться в память. Ни слова о ней не говорит даже компаньон художника по торговле Димитра Алугишвили [26] Воспоминания Димитры Алугишвили и его жены опубликовал Г. Леонидзе. См.: Леонидзе Г. Жизнь Пиросмани // Мнатоби. 1931. № 3 (на груз. яз.). , а ведь именно его не раз упрекали в том, что он погубил своего товарища, и ему было бы легко обелить себя, сославшись на злосчастную Маргариту.

Практически же мы располагаем только двумя свидетельствами о ней. Бывший приказчик Симон Попиашвили вспоминал о том, что некая француженка год любила его хозяина и жила в это время в гостинице, в отдельном номере. В другом рассказе [27] См.: Агиашвили Н. Юными остались навсегда. Тбилиси, 1985. С. 120. , чрезвычайно колоритном, содержащем любопытнейшие детали, но крайне сбивчивом, возникает даже ее имя. Рассказчик будто бы торговал цветами напротив духана Озманашвили, художник в это время жил у него и «опустошал садик», нося цветы актрисе Маргарите. Но действие рассказа относится к годам Первой мировой войны, и подобное свидетельство не способно вызвать хоть какое-нибудь доверие. Совсем нетрудно заподозрить в нем еще одну импровизацию на тему легенды Марджанишвили, своеобразно возвратившуюся в круг людей, знавших художника, и обретшую в этой среде новую жизнь. Для полноты следует отметить еще, что и до сестры Пиросманашвили дошел в деревню слух о некой его «любовнице». И это все.

Что же было на самом деле? Или: что же могло быть на самом деле? Вряд ли мы сможем когда-нибудь судить об этом вполне достоверно. Актриса Маргарита действительно существовала и была известна художнику. В 1909 году он написал картину «Актриса Маргарита» [28] А может быть, и позже: к 1909 году относил ее Кирилл Зданевич, но сам же описывал, как наблюдал за работой над картиной, а это не могло быть раньше 1912 года; он вообще бывал небрежен в датах, и не только в них. . Эта картина, одно из лучших творений Пиросманашвили, примечательна, даже необычна.

Он вообще писал женщин реже, чем мужчин, и с меньшим интересом; они у него и менее индивидуальны, и более отстраненны, чем мужские образы. В какой-то мере это можно было бы объяснить преимущественно мужественным, даже «мужским» характером грузинской национальной культуры. В какой-то — и тем, что, по ряду свидетельств, художник вообще недолюбливал женщин и явно их сторонился.

Во всех изображениях женщин — будь то крестьянка, проститутка, кормилица, дама — слабо выражено личное отношение, и особенно какое-либо чувственное начало, то начало, которое не раз согревало женские образы в мировой живописи. Это не аскетизм, преодолевающий чувственность, и не ханжество, от чувственности отворачивающееся. Его отношение к женщине не подразумевает чувственности, оно по преимуществу духовное, а не плотское. «Когда я пишу погибших ортачальских красавиц, я их помещаю на черном фоне черной жизни, но и у них есть любовь к жизни — это цветы, помещенные вокруг их фигур, и птички у плеча. Я пишу их в белых простынях, я их жалею, белым цветом я прощаю их грех» [29] Зданевич К. Нико Пиросманашвили. С. 46. Далее все высказывания художника, цитируемые по книгам К. Зданевича, даются без сносок. . Чувство художника спокойно и ясно. Он не извлекает духовность, скрытую в душах этих женщин, из-под вульгарно-чувственной оболочки, а дарит им от своей собственной духовности. «Как этих сирен ортачальских гулящих / В ангелов преобразил, / На лунной постели лежащих?!» [30] Г. Леонидзе. Пиросмани. Перевод Л. Пеньковского. Именно в ангелов: ангелы возвышенны, светлы и прекрасны, но отрешенны и холодны.