Сергей Решетников - Иркутская сага. Том 4. История страны, история семьи

Миша просил снова и снова: «Сережа, скажи слова, которые ты говорил на похоронах моей любимой Гали».

И я повторял, в т.ч. то, что ему хотелось услышать о Гале и себе: «Его и ее маленькие вселенные, объединившиеся в одно целое, туда ворвалась любовь. Она наполнила ярким светом их молодые сердца. Наверное, под руками ангелов самые нежные струны их душ звучали мелодично и завораживающе. Все вокруг наполнялось божественным теплым светом. Природа радовалась соединению этих двух так долго ждавших встречи молодых сердец. Впереди была большая и счастливая жизнь…»

Я говорил, а Миша начинал плакать. Я продолжал свою речь, и у меня на глаза наворачивались слезы. Миша начинал рыдать, а я продолжал говорить, пока сам не стал захлебываться слезами.

Так мы просидели почти до утра. Под утро ненадолго уснули.

А потом, спустя некоторое время, и Миша ушел в мир иной, разбился на своем мотоцикле. Ехал из г. Шелехов к моей маме, которая для него была не тещей, а тоже мамой. Второй мамой.

За что я себя ругаю? Да за недостаточное внимание к сестре.

Некоторые пацаны, когда мы были авторитетами на улице, брали с собой на тусовки своих сестер. А я не брал. Может быть, по-другому ее жизнь сложилась бы. Ведь зная, кто у не брат, обидеть вряд ли кто осмелился.

Когда ездил в ГДР на Фестиваль дружбы, Галя единственный раз в жизни попросила купить ей джинсы. Я не купил. Она не обижалась, понимала меня. Денег меняли мизер, даже на подарки жене и дочери не хватило. Но это сейчас звучит как слабое оправдание…

О недолгой любви Миши и Гали осталась память – альбом с фотографиями и надписями к ним, сделанные рукой Михаила. Альбом толстый, в нем много листов, но заполнено всего с десяток страниц. Слишком короткой была летопись их счастья. Она уместилось всего-то в пару безоблачных лет. Мне крайне тяжело открывать и перелистывать эти маленькие пласты их большой любви. Для меня этот альбом невыносимо тяжел. Он переполнен болью утраты и щемящими душу страданиями, он несет энергию тропического торнадо эмоциональных переживаний молодого человека неожиданно нашедшего свое счастья и в одночасье его потерявшего. За что-о-о? – кричит разрывающееся сердце. И его угасающая энергия пульсирует и умирает в твоих руках. Такое происходит каждый раз, когда я прикасаюсь к этому аккумулятору горя, сосредоточившего всю свою скорбную силу в пожелтевших листах картона. Наверное, этот альбом будет правильнее предать огню, чем хранить такую незаживающую рану у себя дома. Кроме меня его никто не поймет и не прочувствует все равно. А если поймет и прочувствует? Что с ним – с этим человеком может случиться?… Я так и поступлю, отдам его языкам пламени печи, когда вернусь домой. Все решено. Пусть острая боль превратится в горсть пепла. Спите спокойно, мои дорогие Галочка и Миша…

Из воспоминаний мамы

Имя Сергей (прост. Сергиян, стар. Сергий) происходит от римского родового имени Сергиус – высокий, высокочтимый, почтенный, ясный. В церковной речи (и торжественно-официальной речи прошлого) произносилось и произносится как Сергий.

Надежное, нежное имя непростого человека, тысячью нитей связанного со всеми уровнями бытия. В этом имени проявились и отразились все качества людей, населяющих громадное пространство России от крайнего Запада до Дальнего Востока.

Имя исключительно популярно и любимо. Лет двадцать назад оно соперничало с Александром за первое место. Любовь к этому имени, судя по всему, не ослабла и в наши дни.

Второй ребенок (это я)

Мама с сыном Сережей

Сережа Решетников

Второго ребенка я родила 19 апреля 1954 года – мальчик, вес 2750 г, рост – 52 см, в 12.30 дня – почти все параметры как, у Гали. В народе говорят: на одну колодку сделаны дети. Назвали сына Сережей.

В детских яслях. Сережа второй с лева

Сережа Решетников в детских яслях