Юрий Жуков - Люди сороковых годов

Умей пользоваться местностью, управляй счастьем: мгновение дает победу.

А. Суворов

Вечером запыленный усталый офицер связи доставил донесение. В нем рассказывалось сжатым военным языком о большом трудном бое, который весь день вела часть, и в самом конце, словно мимоходом, после перечисления взятых трофеев было записано: "Лейтенант Бражников в течение дня уничтожил четыре танка Т - VI типа "тигр".

Полковник дважды перечел эту строчку и задумчиво повторил: "Лейтенант Бражников... Позвольте, это не он ли седьмого июля сжег "тигра"?.." - "Так точно, он самый!" - подтвердил офицер. "Так что же это получается - он один уничтожил уже пять "тигров"? И жив?" - "Так точно! Только под ним две "тридцатьчетверки" сгорели..." - "Оч-чень интересный молодой человек, протянул полковник и сказал, обращаясь ко мне: - Вот к кому я советовал бы вам съездить! Случай в некотором роде феноменальный!"

Утром я уехал разыскивать Бражникова. В тенистом саду, на ветвях которого наливались соком яблоки, стояли новые боевые машины. Около них хлопотали загорелые танкисты в комбинезонах; у некоторых резко выделялись на головах белые повязки. Это экипажи, потерявшие в боевых схватках свои машины, принимали новую материальную часть, чтобы через час снова уйти в бой, туда, откуда явственно доносилась канонада.

На фронтовых дорогах много приходится встречать удивительных людей, и невольно привыкаешь к тому, что подвиги совершают самые обычные, рядовые с виду люди. Но ведь на этот раз произошло событие, настолько выходящее из ряда вон, что казалось, я обязательно встречу могучего человека с богатырским сложением и лихой повадкой. Но и на сей раз я обманулся...

- Вам Бражникова? - спросил механик, устало разгибая спину. - Гриша, поди-ка сюда! К тебе...

Из-под развесистой яблони поднялся смуглый черноволосый паренек среднего роста, с живыми карими глазами и мягкой линией подбородка. В левой руке он держал шлем с наушниками, у пояса болтался компас. По всему было видно - Бражников чувствует себя в этом саду гостем, а мыслями, душой, сердцем он где-то там, где сейчас дерутся его товарищи.

Мы разговорились. Бражников оказался славным, довольно бойким на язык, но в то же время скромным парнем. Удивительные успехи, достигнутые им в двух боях, не вскружили ему голову.

К своим результатам он относился, как к чему-то совершенно естественному, а потом по секрету даже признался, что они для него самого оказались неожиданными - честно говоря, ему как и некоторым другим танкистам, в первые дни боев показалось, что "тигр" и впрямь почти неуязвимая машина.

- Трудней всего было заставить себя принять первый бой с "тигром", а страшнее всего, когда первые снаряды его не взяли... А потом, когда увидел своими глазами, как он горит - ну, тут все! Тут уже одно только чувство остается, охотничье: ищи, лови на прицел и бей во славу Кубани...

- Ах, вот оно что, так вы кубанец? Казачью удаль сразу видать... Бражников немного смутился и как будто даже обиделся:

- Удаль-то тут при чем? Наше дело техническое, индустриальное. Тут точность требуется. Точность и расчет. А главное - время! Секундное дело или ты "тигра" упредишь, или он тебя... Кто выиграл секунду - тому жить, кто проиграл - тому в ямке лежать. Очень даже простая арифметика!..

Бражников говорил нетерпеливо, изредка подчеркивал важную мысль коротким и точным жестом, словно отсекая что-то, мешающее ему. Постепенно вырисовывалась картина двух удивительных сражений, в которых наши танкисты еще раз показали, как много стоит советский средний танк Т-34, когда он находится в умелых руках, когда его экипаж в совершенстве владеет маневром, умеет применяться к местности и знает цену мгновению - одним словом, действует по старому испытанному суворовскому закону.

7 июля, когда немецкие генералы, идя с козырей, бросили всю мощь своих танков на узкий участок фронта, рассчитывая прорвать, наконец, нашу оборону, поперек пути им встали наши танкисты, и сталь ударилась с разгона о сталь. Батальон, в котором служит Бражников, влетел на окраину знакомой деревни, растянувшейся над оврагом по берегу ручья, - здесь танкистам была знакома каждая хата - ведь они до начала немецкого наступления без малого три месяца прожили здесь и подружились с колхозниками. Кое-кто приглядел уже себе невесту, и немало горячих слов было сказано по садочкам в блаженные майские дни.

Теперь в эти самые садочки танкисты влетели на горячих, пышущих нефтяным чадом машинах, безжалостно сминая плетни - деревня стала фронтом... Густая тяжкая злоба влилась в их души, им больно было видеть, как уходят из села на север подруги, сгибаясь под тяжестью узлов и отворачивая взоры от танков. Внутри машины Бражникова, стоявшей у знакомой хаты в садике, было тихо. Говорить никому ни о чем не хотелось. Но каждый понимал: уйти отсюда - значит опозориться. Уж лучше драться до последнего!