Николай Шахмагонов - Темные аллеи Бунина в жизни и любви

Впечатления от встреч, восторг от любования прелестным существом откладывались в сознании, в памяти, чтобы воскреснуть у героя романа вновь порой ночной, когда хорошо думается, когда всё располагает к острым переживаниям свершаемого. Не так ли поступал сам Иван Алексеевич, не с себя ли описывал то, что делал его герой?

«И опять наступили лунные ночи, и я выдумал уже совсем не спать по ночам, – ложиться только с восходом солнца, а ночь сидеть при свечах в своей комнате, читать и писать стихи, потом бродить в саду, глядеть на усадьбу Уваровых с плотины пруда…»

Увлечение Лизой Бибиковой выдумано. Об этом говорит Вера Николаевна Муромцева-Бунина. И всё же, по её словам, выдумано лишь отчасти. Основа была…

«Летом у поэта (Ивана Бунина. – Н.Ш. ) было два увлечения: сначала его сердце “пронзила” тоненькая, худенькая барышня, с которой он столкнулся при выходе из библиотеки. Оказалось, что она гостит у своих родственников Рышковых; но с ней он не познакомился, так как в то лето его отец был в ссоре с Рышковым, и семьи не бывали друг у друга. И они только при встречах с барышней раскланивались, когда она с матерью и Любовью Александровной Рышковой шли к пруду. У неё был чахоточный вид, ей запрещено было купаться, и она только сидела разутая в тени и грела худенькие ноги на солнце. Но в свои бессонные ночи поэт подолгу простаивал перед усадьбой Рышковых и смотрел в окно, где она спала, – он знал, что ей отвели комнату Егорчика, который в это лето не жил дома.

Юный поэт писал ей стихи, о чем она и понятия не имела.

Всё кончилось после её внезапного отъезда, но быстро явилось утешение еще более приятное…»

Это в жизни. А в романе от имени Алёши Арсеньева рассказывается:

«Потом к другому нашему соседу, к тому, чья усадьба была через улицу от нашей и чей сын был в ссылке, к старику Алфёрову, приехали его дальние родственницы, петербургские барышни, и одна из них, младшая, Ася, была хороша собой, ловка и высока, весела и энергична, свободна в обращении. Она любила играть в крокет, щелкать что попало фотографическим аппаратом, ездить верхом, и незаметно я стал довольно частым гостем в этой усадьбе, вступил с Асей в какое-то подобие дружбы, в которой она и помыкала мной, как мальчишкой, и проявляла в то же время явное удовольствие от общества этого мальчишки. Она то и дело снимала меня, мы с ней по целым часам стучали крокетными молотками, причём всегда выходило, что я будто бы что-то не так делаю, а она поминутно останавливалась и, необыкновенно мило не выговаривая буквы “л”, кричала на меня в полном отчаянии: “Ах, какой гвупый, Боже, какой гвупый!” – больше же всего любили скакать под вечер по большой дороге, и уже не совсем спокойно слушал я её радостные покрикиванья на скаку, видел её румянец и растрепавшиеся волосы, чувствовал наше с ней одиночество в поле, меж тем как её лироподобное тело великолепно лежало на седле и тугая икра левой ноги, упёртой в стремя, всё время мелькала под развевающимся подолом амазонки…»

И, конечно, Арсеньев поэт! И поэт Бунин пишет от имени поэта!

«Но то было днём, вечером. А ночи свои я посвящал поэзии. Вот уже совсем темно в поле, густеют тёплые сумерки, и мы с Асей шагом возвращаемся домой, проезжаем по деревне, пахнущей всеми вечерними летними запахами. Проводив Асю до дому, я въезжаю во двор нашей усадьбы, бросаю повод потной Кабардинки работнику и бегу в дом к ужину, где меня встречают весёлые насмешки братьев и невестки. После ужина я выхожу с ними на прогулку, на выгон за пруд или опять всё на ту же большую дорогу, глядя на сумрачно-красную луну, поднимающуюся за чёрными полями, откуда тянет ровным мягким теплом. А после прогулки я остаюсь наконец один. Всё затихло – дом, усадьба, деревня, лунные поля. Я сижу у себя возле открытого окна, читаю, пишу. Чуть посвежевший ночной ветер приходит от времени до времени из сада, там и сям уже озарённого, колеблет огни оплывающих свечей. …Неодолимая дремота клонит голову, смыкает веки, но я всячески одолеваю, осиливаю её…»

Роман потрясает не только пронзительными описаниями чувств героя, он привлекает описаниями природы, великолепной русской природы. А какие наблюдения, какие удивительные находки в описаниях той же лунной ночи!

«Я вставал, выходил в сад. Теперь, в июне, луна ходила по-летнему, ниже. Она стояла за углом дома, широкая тень далеко лежала от него по поляне, и из этой тени особенно хорошо было смотреть на какую-нибудь семицветную звезду, тихо мерцавшую на востоке, далеко за садом, за деревней, за летними полями, откуда иногда чуть слышно и потому особенно очаровательно доносился далёкий бой перепела. Цвела и сладко пахла столетняя липа возле дома, тепла и золотиста была луна».