Макс Пембертон - Где болит? Что интерн делал дальше

К вящему ужасу друзей и родных я выбрал работу в проекте по взаимодействию с бездомными и в клинике для наркозависимых. «Проект», «клиника» – звучит впечатляюще, правда? На самом деле мне предстояло работать с отбросами общества, отщепенцами: наркоманами, проститутками, мальчиками по вызову, сутенерами, бомжами, пьяницами, уличными мошенниками и ворами. Весь следующий год я буду их лечить. Правила таковы: сами они ко мне не придут, так что мне надо идти к ним. Да и вообще, раз я решил составить представление об их мире, то должен в него погрузиться.

Собственно, далеко ходить мне не придется: они в городе, прямо у нас под носом. Вроде бы они живут на границе цивилизации, но при этом – в самом ее центре: на больших проспектах и в уютных городских парках. Они повсюду, только приглядись.

Поезд рывком остановился, вернув меня к реальности. Двери распахнулись, толпа повалила наружу, и я вместе со всеми вышел на платформу.

Я шагал к выходу в лучах утреннего солнца, плотно окруженный людьми, обтекающими меня со всех сторон, словно косяк рыб. Они толкались и пробивались вперед, таща свои портфели и сжимая в руках стаканы с латте, целеустремленные и равнодушные ко всему вокруг. Я отступил в сторону от дверей, чтобы не столкнуться с одним из них, и пару минут копался в карманах в поисках кое-как нацарапанной карты. Часы показывали 9:30; я уже опаздывал. Но у дверей я был не один.

– Есть монетка, приятель? – сказал мужчина, сидевший на полу.

Я замер, поглядел на него и покачал головой. Он молча смотрел на меня, пока не поймал взгляд следующего прохожего, к которому обратился с теми же словами.

Я вышел на улицу, прокладывая себе путь в потоке людей, торопившихся на работу. По мере удаления от станции поток редел, потом совсем растаял, и вот уже я шел по тротуару один. Минут через пять магазины стали беднее; возле дверей валялись мусорные мешки, которые никто не вывозил, и их содержимое рассыпалось наружу. Краска с домов лупилась, разруха становилась все заметнее, везде сквозила заброшенность. Рекламы больше не горели призывно, заманивая обеспеченных горожан; здесь предлагались звонки в Африку по сниженным ценам, подержанные компьютеры и дешевая одежда. На последних двух лавчонках вообще не было никаких отличительных знаков, только закопченные окна, пестреющие постерами и граффити.

Я еще раз сверился с картой: совершенно точно я заблудился. Дальше по улице высились панельные корпуса социального жилья, серые и отталкивающие. Я развернулся и пошел назад. Двое мужчин, неподвижно стоявших на другой стороне улицы, наблюдали за мной. Мне стало немного не по себе. Прошу, не надо обкрадывать меня еще до того, как я начну работать. Дайте хотя бы выпить чашку чая. Они как будто о чем-то договорились, хоть и без слов: один поглядел на другого и кивнул, а потом пошел через дорогу. Приблизившись, он бросил на меня косой взгляд и прошептал, почти прошипел:

– Коричневый или белый?

К моменту, когда я расслышал, он был в нескольких шагах позади меня. Я остановился и оглянулся.

– Извините?

Я не понял, что он спрашивает. Он замедлил шаг, но не развернулся, просто снова перешел улицу и возвратился на прежнее место, рядом со вторым. Они постояли еще пару мгновений, с подозрением глядя на меня, а потом разошлись в разных направлениях. Когда я снова поглядел в их сторону, там никого не было. Я решил, что должен как можно быстрее найти свой офис.

Я начал считать номера домов. Между 267 и 269 нашлась неприметная дверь без номера и таблички. Слева торчал интерком с бумажкой, подписанной от руки: «Проект Феникс». Его-то я и искал. Нажав на звонок, услышал щелчок отпираемого замка. Я зашел внутрь, и дверь за спиной захлопнулась. Я оказался перед еще одной дверью с интеркомом. Потянулся было к кнопке, но она распахнулась сама.

– Вы новый врач? – спросила женщина, таща мимо меня велосипед.

Я кивнул и открыл рот, чтобы представиться.

– Отлично. Идемте со мной. У нас сегодня масса дел, – продолжила она, не давая мне шанса ответить.

У нее были бусы на шее и длинные распущенные волосы. Наверняка она делала тату хной и ела органический салат.

– Я Линн. Для начала вам придется снять это, – сказала она, взглянув на мой галстук.

– А что не так? – спросил я.

Она ничего не ответила, даже не посмотрела на меня, пропихивая велосипед в двери и выкатывая на улицу.

– Нам надо поехать в приют, осмотреть одного мужчину. У вас стетоскоп с собой? У нас тут его нет. А велосипед есть? Тогда поедете на автобусе. Адрес я вам написала. Увидимся на месте, хорошо?