Марк Хамер - Тайна кротовой норы. Как поймать крота, найти смысл жизни и свое место в природе

Я видел, как люди в гневе чертыхаются и сыпят проклятьями. Подобная одержимость растет, и на эту бесконечную, бессмысленную войну можно потратить всю свою жизнь.

Кроты – это крошечные умные существа, и их, как и всех остальных представителей живой природы, не волнует, что мы чувствуем. Они действуют разрушительно и всегда выигрывают.

Возможно, частично наш гнев проистекает из-за того, что нам нравится думать о них как о ласковых и добрых существах, со своей собственной индивидуальностью, как у мистера Крота в повести «Ветер в ивах», доброжелательного, наивного и готового услужить персонажа, носящего большие очки. Однако в реальности кроты далеко не столь замкнуты и непритязательны, как нам хотелось бы думать. Они используют нас. Возможно, иногда мы приходим к выводу, что кроты умнее нас. А быть может, мы просто особенно дорожим и гордимся теми вещами, которыми владеем. Обладание вещами, которые выглядят долговечными, дает нам ощущение долговечности, неизменности. Мы чувствуем себя бессмертными благодаря тому, чем мы владеем. А крот, который появляется и портит эти вещи, уничтожая их, застрагивает наши глубинные чувства.

Способность рыть длинные подземные ходы совершенно не соответствует физическим размерам кротов. Когда я показываю клиенту мертвого крота, многие городские садоводы удивляются тому, насколько они малы. В нашем воображении досаждающий крот может вырасти до гигантских размеров. Но обычно клиенты не хотят видеть мертвого врага, а только лужайку, яркую, солнечную лужайку и аккуратную, ровно подстриженную травку. Чтобы все было под контролем, надежно и вечно.

Крот нарушает искусственную безмятежность лужайки совершенно неприемлемым для некоторых людей образом. Садоводство – это не природа: оно использует законы природы и науки, чтобы установить нужный нам порядок. А у некоторых людей такая потребность все контролировать доходит до крайностей.

Однажды у меня был клиент, владелец аккуратного городского сада. Его изводила навязчивая мысль о том, что ветки шикарной магнолии несимметричные: с одной стороны их было больше, чем с другой. Ни одно живое существо никогда не бывает идеально симметричным, и именно в несовершенстве таится красота. Но этот человек пересчитал все ветки и отрезал часть их, чтобы добиться баланса. У него не было представления о том, чего он хочет, он понимал только то, чего он не хочет.

Я устанавливал у них ловушки для кротов, когда его бедная жена вернулась и увидела, как он весь в опилках, с новой электрической циркулярной пилой стоит рядом с уже практически обрубком магнолии. Обрубок был слегка наклонен вправо.

В одном из садов, в которых я работаю, есть обширная цветочная поляна, и каждый год я скашиваю на ней траву косой. Я пользуюсь косой, потому что она бесшумна и не загрязняет окружающую среду, но в первую очередь потому, что в этом случае у разной мелкой живности есть шанс убежать.

Кусторезы и косилки действуют на природу губительно: они убивают все на своем пути.

Лягушек, жаб и ежей они разрубают, превращая их плоть в месиво. Я делал это однажды, и меня заляпало кровью. Глубоко расстроенный этим бессмысленным убийством, я принялся искать альтернативные способы скашивания лужаек и обнаружил, что можно либо вложить тысячи фунтов в другую машинку, либо приобрести косу и научиться ею пользоваться. Я предпочел косу.

Камни в кротовых норах на лугу откалывают кусочки лезвия с моей косы, такой же острой в начале каждого сезона, как моя бритва в ванной. Но я отношусь к этому спокойно. После каждых нескольких взмахов я останавливаюсь и снова точу стальное лезвие о точильный брусок. В конце сезона я отбиваю сколотый край с помощью слесарного молотка и наковальни, чтобы сделать новый край толщиной с лезвие бритвы.

Косьба – физически затратная работа, требующая многочисленных пауз для отдыха, особенно с возрастом. А потому мне бывает приятно остановиться и приложить точильный камень к лезвию: когда камень ударяет о сталь, раздается милый звонкий звук, а потом такое «щих», пока он скользит по краю лезвия от основания к кончику. Обычно я провожу им три раза, чередуя стороны лезвия. А затем камень плюхается обратно в наполненную водой жестяную банку, висящую у меня на поясе, а я продолжаю косить или какое-то мгновение смотрю на птиц, переводя дыхание. Звук косы тоже приятный: долгое «свищ» с каждым взмахом. С косой вырабатываешь хороший ритм: размашистое движение от пояса, косишь справа налево, руки расслаблены и вытянуты.