Виктор Сенча - Долг – Отечеству, честь – никому…

По знаку Хосрев-Мирзы были внесены дорогие подарки. Помимо алмаза «Шах», императору преподнесли двадцать редкостных манускриптов, кашемировые ковры, жемчужное ожерелье для императрицы, саблю для наследника Александра и восточные украшения для великих княжон. Монарх остался доволен и подаренными великолепными арабскими скакунами из личных конюшен шаха.

Хотя Николаю от персов нужны были не подарки. Тем более что удивить драгоценностями самодержца самой большой империи было не так-то просто; неужели шах забыл, что богаче русского царя не было под луной ни одного монарха?.. Поэтому, оценив миролюбивый жест соседей, император оказался великодушен: он снизил сумму контрибуции, предусмотренной мирным договором, до минимума, увеличив срок выплаты на пять лет. Прощаясь с принцем, Николай буквально осыпал миссию подарками. Достаточно сказать, что в числе последних оказались даже 12 орудий новейшего образца; а для перевозки подарков понадобилось две сотни лошадей.

Хосрев-Мирза от устроенной ему в России встречи был в восторге. Но ещё больше оказался доволен российский император Николай. Ведь он добился от персов главного – нейтралитета в конфликте России с Портой. «Тегеранский инцидент» был улажен, а финал русско-турецкой войны – предопределён.

Хотя угроза – осталась. Восток – есть Восток…

Ну а спасительным щитом Российской империи являлся Черноморский флот. В распоряжении главного командира флота адмирала Грейга находилось почти шестьдесят военных кораблей, готовых по первому же сигналу ринуться в бой. С учётом того, что в Эгейском море крейсировала эскадра адмирала Гейдена [9] Гейден, Логин Петрович (1773–1850) – русский адмирал, из старинного вестфальского графского рода. Начинал службу в голландском флоте; прославился удачным командованием русскими кораблями в Наваринском сражении (октябрь 1827 г.), за что был пожалован в вице-адмиралы. С декабря 1833 года – полный адмирал. Позже станет военным губернатором Ревеля (Таллин) и главным командиром Ревельского порта. Похоронен в Таллине. (35 судов, отличившихся в морском сражении при Наварине), сила нашего флота была неимоверная.

А ещё турки не догадывались об одном секрете, который имелся на борту каждого российского корабля, в груди каждого матроса – будь то юнга-первоходок или обветренный ветрами адмирал. Хотя, если б озвучить название этого секрета, это османам ни о чём бы не сказало: РУССКИЙ ХАРАКТЕР.

Итак, 14 (26) мая 1829 года бриг «Меркурий», с 20 орудиями на борту, под командованием капитан-лейтенанта Александра Казарского крейсировал близ пролива Босфор в составе отряда из трёх кораблей. Помимо «Меркурия», в отряд входили 44-пушечный фрегат «Штандарт» (командир – капитан-лейтенант Пётр Сахновский) и 20-пушечный бриг «Орфей» (капитан-лейтенант Евгений Колтовский). Общее руководство отрядом было возложено на капитан-лейтенанта Сахновского.

Неожиданно в 13 милях от пролива отряд обнаружил двигавшуюся со стороны Турции неприятельскую эскадру. Подсчитав количество кораблей противника (их оказалось четырнадцать!), Сахновский передал сигнал: «Меркурию» – лечь в дрейф»; после чего «Штандарт» и «Орфей» повернули назад. За ними с раздутыми парусами устремилась вся турецкая эскадра…

За происходящим внимательно наблюдал в подзорную трубу капитан «Меркурия», поэтому, когда Казарский увидел шедших в обратном направлении разведчиков, преследуемых неприятелем, он приказал поднимать паруса. А на мачте поравнявшегося «Штандарта» появился новый сигнал: «Избрать каждому курс, каким судно имеет преимущественный ход».

Ещё немного – и «Меркурий» оказался один на один со стремительно приближающимися турецкими кораблями. Хотя, как видел в трубу Казарский, через какое-то время турецкая эскадра легла в дрейф, предоставив поиграть с маленьким бригом флагманам турецкого флота – 110-пушечному «Селимие» (под флагом капудан-паши) и 74-пушечному «Реал-бею», младшему флагману. В любом случае, шансов у брига, с его 18 пушками (плюс 2 – переносные) против 184 орудий турок, не было никаких – гибель или плен. Османы, воодушевлённые недавним пленением русского фрегата «Рафаил» (об этом чуть позже), ничуть не сомневались: с бригом будет тоже самое; даже ещё проще – не станет же этот кораблик отстреливаться…

Однако упрямый бриг всячески пытался уйти от преследователей. Когда после полудня ветер заметно стих, Казарский приказал: