Лидия Григорьева - Термитник – роман в штрихах

Великая китайская стена оказалась обидным новоделом для туристов. А ведь как мечталось едва ли не с детства увидеть и пройтись по ней. Ну, чтобы как в китайских сказках или там притчах. Ну, чтобы фанзы, джонки и китайские жёнки на крохотных ножках! «Эх, опоздали… Опоздали мы разбогатеть, чтоб на мир поглядеть!» – подумал Фёдор. Вызвал машину и поехал за товаром на склад, в аккурат под одним из полуразрушенных фрагментов некогда великой, но все еще китайской стены.

Молодой менеджер Всеволод Кутузов до дрожи в коленках боялся лифтов. Он родился и вырос на высоком цокольном этаже сталинского дома. Жил с мамой. Преуспевал. И ничего не боялся, кроме кабинок скоростных подъемников. Недавно его повысили в должности – аж до сорок пятого этажа! И уже на подходе к одной из башен Москва-Сити он покрывался мелким холодным потом и очень стеснялся этого. И вот застрял! И просидел в лифте около восьми часов, и даже не заметил этого. Ведь её звали Алиса, как любимую героиню зачитанной ещё в детстве книжки…

Он сразу сказал ей, что детей не хочет. И не вынесет их щенячьего визга. Что он будет ей и мужем, и любовником, и дитём малым, если это ей так надо. Соперников он не потерпит, даже в виде этих кровных кровососов. Она и не возражала. Ей самой хотелось обладать им полностью, и делить его ни с кем она не собиралась. И никогда, никогда не пожалела об этом. Вон великий Жан-Жак Руссо вообще всех своих детей сдавал в приюты, чтобы не мешали философствовать! А её муж был именно философ, со степенью и даже с именем. Старость их долго не брала, а потом вдруг – раз – и подкатила. И вот теперь почти каждый вечер они выходили вдвоём на Тверской бульвар, и с тихой улыбкой счастья сидели на скамеечке в любую погоду – клюка к клюке…

Ей давно уже был нужен настоящий мужчина. Чтоб в руках всё горело. Чтоб мешок картошки запросто донес от базара до дома. А не эти… И она посмотрела на своих подчиненных, типичных офисных сморчков, один другого лощенее. С маникюром! И татушками в потайных местах. Ей ли не знать. Когда-то ей было все равно, если любовь кружила голову, сильный он или слабый. Удержит ли молоток в руке или уронит ей на ногу, ну, это был повод посмеяться. Но сорок есть сорок. Возраст. Не до смеха. Мужчина нужен. Мужчина. "Пусть зарастет он щетиной, грубою и затяжной. Дай мне побыть защитимой, тихой и нежной женой!" Слова из старой песни. Надо же, вспомнились. Она бросила взгляд на забытую кем-то на её рабочем столе рекламную газету и увидела странное: "Заточка ножей на дому у заказчика! Виталий. Звонить по вечерам". Она усмехнулась: похоже на объявление начинающего расчленителя. Хотя… Чем чёрт не шутит… И она позвонила…

Когда он выпрыгнул с восьмого этажа, стоял погожий осенний день. Он рассчитывал нанизать себя на острые пики ограды элитного дома, но большие сильные деревья распахнули свои опахла ему навстречу и всё ограничилось только переломом конечностей и лопнувшей селезенкой. Сотрясение мозга словно бы вправило ему мозги на нужное место. И он прозрел. И понял, что больше не любит Алину, а любит дышать, видеть, слышать, обонять, осязать, есть, пить, спать! Душа его больше не болела. Болело только тело. Родители не жалели денег на опиаты. И со временем обменяли квартиру на первый этаж непрестижного дома, с пандусом для его инвалидной коляски.

Актрисой она не стала. А стала чтицей и устроительницей вечеров памяти Марины Цветаевой, пик популярности которой, после долго забвения, пришёлся на её молодые годы. Весь запас отпущенных ей жизненных сил она вложила в Сбербанк цветаеведения и почитания. И была там едва ли не главным вкладчиком и «ведуньей». На проценты от капитала никогда и не рассчитывала. Чистая любовь. Без тени корысти. Зря что ли она билась в конвульсиях страсти на маленьких клубных сценах по всей стране? Или не зря… Это теперь только её психотерапевт знает.

«Не расстраивайся!» – сказала она. А он взял и растрои́лся! Трое внебрачных детей одновременно в разных городах – это вам не фунт изюму. Это три его копии. Так похожи, так похожи… Знала бы она, как он этому рад! Гад…

"Ну, наконец-то! – сказал волк, заприметив в зарослях красную шапочку кардинала. – Наконец-то я отомщу за своё поруганое детство!"