Валерий Ковалев - Терра инкогнита. Книга 3

Минут через двадцать появляется Виктор Петрович.

– Ну, как собеседование?

– Вроде нормально.

– Тогда пошли вниз, перекусим и будем отправляться домой.

В расположенном на первом этаже небольшом буфете, подкрепляемся украинским борщом и макаронами с котлетой, после чего, расплатившись, выходим на улицу. Автомобиль Жайворонка уже на месте и мы, усевшись в салон, покидаем областной центр.

Под колесами монотонно гудит блестящий лента асфальт, из приемника льется задушевная песня

Рiдна мати моя, ти ночэй нэ доспала,

Ти водила мене у поля край села,

I в дорогу далеку, ти мэнэ на зорi проводжала,

I рушник вишиваний на щастя дала.

I в дорогу далеку ти мене на зорi проводжала,

I рушник вишиваний на щастя, на долю дала…

выводит мягким баритоном, популярный на Украине исполнитель Александр Таранец.

В салоне тишина. Слова и исполнение берут за сердце.

На закате дня, когда еще нежаркий шар солнца висит у горизонта, въезжаем в раскинувшийся в долине Первомайск, и меня высаживают на автовокзале.

– Как только поступит характеристика, дам тебе знать, – говорит на прощание Веденеев.

Через пару недель из прокуратуры Брянки сообщают, что на следующий день мне нужно быть в области, у Орловой.

В этот раз она встречает меня несколько благожелательнее и сообщает, что запрошенный ею документ поступил.

– Ознакомьтесь,– протягивает его мне. Читаю. Адмирал обещание сдержал и характеристика на меня, можно сказать, блестящая.

– Результаты я доложила прокурору области, он не возражает о зачислении вас в штат, – сообщает Орлова. Проект приказа уже подготовлен, теперь вам нужно сфотографироваться для получения удостоверения.

В моем бумажнике оказывается пара необходимых снимков, которые я показываю начальнице.

– Что ж, вполне приличные. В таком случае, с завтрашнего дня приступайте к работе, приказ о назначении и удостоверение мы пришлем в течение недели. Удачи вам на прокурорской стезе, – улыбнувшись, протягивает мне руку.

На следующий день, 1 июля 1980 года я приступаю к своим новым обязанностям помощника прокурора города Первомайска Ворошиловградской области.

В то время система этих органов, возглавляемая Генеральным прокурором СССР Действительным государственным советником Романом Андреевичем Руденко, существенно отличалась от ныне действующей. Она была намного компактнее, располагала высокопрофессиональными кадрами и имела широкие полномочия.

Пройдя практически все ступени прокурорской иерархии, от низового звена до центрального аппарата Прокуратуры СССР и Генеральной прокуратуры России, с полной ответственностью могу сказать, нынешние прокуроры в подметки не годятся своим предшественникам, как, впрочем, и оперативно-следственный состав других правоохранительных структур.

Теперь несколько слов о Луганщине, именуемой ныне ближним зарубежьем. Не для пафоса, а в качестве прелюдии к ряду событий, участником которых мне предстояло стать в самое ближайшее время.

В Допетровские времена территория, на которой сейчас находятся Луганская, Донецкая и Днепропетровская области, соответствовала среднему европейскому государству, именуясь Гуляй – полем. Населена она была немногочисленной запорожской вольницей, не признававшей над собой ничьей власти.

Но затем, в начале восемнадцатого века, по Указу императрицы Екатерины, сюда, для защиты южных рубежей России от турок и татар, направляются с Балкан два гусарских полка под командованием Райко Прерадовича и Ивана Шевича, набранные из сербов.

В их числе, в ковыльные степи пришел и один из моих пращуров по материнской линии, пикинер,* Лука Васалакиев. В состав полков входило четырнадцать рот, образовавших первые военные поселения на Луганщине. Пращур служил в четырнадцатой, которая и дала одноименное название одному из сел Попаснянского района, где мне доводилось бывать и общаться с многочисленной в те дни родней Васалакиевых.

Когда же в этих местах стали разрабатываться каменный уголь и железная руда, в степи хлынул новый поток переселенцев, основу которого составляли разогнанные Екатериной сечевики*, маршевые и арестантские роты.

Естественно, что все они, ставшие впоследствии коренным населением Луганщины, были далеко не робкого десятка. Помимо прочего, способствовал этому и каторжный труд, которым отличались шахты. К слову, работавшие тогда под землей наравне с людьми кони, выдерживали в тех условиях не более пяти лет.