Елена Обоймина - Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

«…потому что он инстинктивно и абсолютно искренне начал всем помогать, — объясняла Линн, — и, я думаю, он почувствовал во мне борца, потому что я была далеко не лучшей в труппе, но была волевой индивидуалисткой, и, думаю, ему это понравилось. Мы сразу почувствовали тепло друг к другу.

Причина, по которой мы так понимали друг друга, в том, что у нас было много общего: мы оба приехали из других стран, очень маленьких городов, затерянных в глубине огромного континента. Я приехала из маленькой деревни на севере Канады… Мы оба провели детство в маленьких провинциальных городах, где учились танцевать в довольно позднем возрасте, в этих городах мы оба нашли наставников, которые направили Рудольфа в Санкт-Петербург, меня — в Лондон, где мы смогли начать настоящее профессиональное обучение, будучи уже достаточно взрослыми. Мне было 15, Рудольфу 17 лет.

Рудольф очень многому меня научил и сам чувствовал, что и я могу его чему-то научить, потому что ему очень нравилась моя работа. Итак, мы были очень счастливы учиться вместе и получали удовольствие друг от друга, имея одну цель. Мы не боялись вместе делать ошибки, он знал, как меня поддержать. У него была невероятная храбрость, которую он передал мне, благодаря чему я смогла превзойти свои возможности.

Я не одна пережила этот опыт, это происходило со всеми его партнершами и, конечно, с Марго Фонтейн. Я думаю, все сказали бы то же самое.

Когда чувствуешь такое взаимопонимание с партнером, когда преодолеваешь свои ограничения, это укрепляет связь друг с другом. Между нами было большое доверие и уважение».

И доверие, и уважение, и огромная симпатия между этими исполнителями хорошо заметны в записи спектакля «Жизель», где Рудольф и Линн Сеймур исполняют главные партии.

Рудольф не раз спасал ее, подчеркивала балерина: в трудные времена, когда не было работы, он искал ее для Линн. Люди любили обсуждать капризы и вспышки ярости Нуреева, но Линн ни разу не видела, чтобы он понапрасну вышел из себя. Для нее Рудольф являлся самым щедрым и добрым другом. «Он верил в меня, несмотря на превратности судьбы, оставаясь другом и в счастье, и в беде», — рассказывала Сеймур.

С годами их дружба становилась только крепче. Линн Сеймур писала в своей автобиографии:

«Мы делились секретами, всю ночь рука об руку гуляя по Барселоне или купаясь в Средиземном море в Тель-Авиве. Гастролируя с Королевским балетом или выступая с другими труппами в «Жизели», «Лебедином озере», «Ромео и Джульетте» и «Спящей красавице», мы всегда умудрялись попасть в гостинице в соседние номера с сообщающимися балконами. Сколько раз за бутылкой шампанского мы наблюдали восход солнца!».

Такие же теплые воспоминания о дружбе с Нуреевым сохранила и другая танцовщица — Мерл Парк. Он проявлял удивительную чуткость, когда балерина в один из сложных периодов своей жизни разводилась с мужем. «Пойдем, девочка, в класс. Будем работать», — говорил Рудольф.

«Он был для меня почти братом, — признавалась Мерл, — и мне и сейчас трудно о нем говорить. Знал, что жизнь его окажется короткой, и хотел вместить в нее как можно больше. Я говорила ему: «Рудольф, ты убьешь себя, если не остепенишься. Как ты можешь так жить?» Его ответ был прост: «Ну, девочка, умирать — так весело!».

Между тем завоевать дружбу Рудольфа оказывалось непросто. Соня Арова говорила, что он обладал критическим умом и держался с людьми настороже до тех пор, пока не уяснял: идет ли к нему человек с дружбой или хочет что-то получить. Рудольф славился и своей способностью извлекать из всего выгоду: Запад научил его жить по своим законам.

Отношения танцовщика с поклонниками — отдельная тема, и она довольно любопытна.

Фанатов у Нуреева было очень много. Куда бы он ни приезжал, они обязательно встречали его в аэропорту, заваливали букетами роз, кидали ему на сцену плюшевые игрушки, как кидают их поп-звездам…

Когда Рудольфу исполнился сорок один, он должен был танцевать в нью-йоркском театре. В тот мартовский день 1979 года спектакль начался с большим опозданием: в районе Тайм-сквера машину именинника окружила толпа, в его честь запускались фейерверки. В конце спектакля весь зрительный зал дружно пропел ему «Happy birthday!».

Вокруг танцовщика образовался неизменный круг поклонников, которые постоянно приходили на спектакли с его участием и следовали за ним из города в город, из страны в страну на протяжении долгих тридцати лет. «Это были обычные люди, из среднего класса, не имевшие или почти не имевшие личной жизни; весь свой отпуск они посвящали тому, чтобы сопровождать Рудольфа», — говорил очевидец. Среди этих фанатов были представители разных национальностей: англичане и немцы, итальянцы и французы, американцы и канадцы.